Мистер Вильерс на всем протяжении пути должен был изображать тупого и жестокого негодяя. Миссис Вильерс – жадную, но не потерявшую остатков совести падшую женщину (она обещала мне не улыбаться, чтобы не показывать очаровательные ямочки на щеках). Мистер Кейн – обаятельного молодого подонка. В его обязанности входило поддерживать в сознании мисс Вильерс опасность физического насилия. В трезвом виде он должен был выказывать пленнице брезгливое презрение, а в подпитии – приставать с непристойными предложениями и объятиями. Супруги Вильерс поклялись строжайше следить, чтобы он не слишком увлекался, да и сам мистер Кейн, положив руку на сердце, рыцарски пообещал мне не обижать несчастную девушку.
– Она шантажистка, – поправил его я, – а вовсе не несчастная девушка. Все же я надеюсь, что ее случай небезнадежен. Думаю, прописанное мною лечение ей поможет.
Мистер Кейн улыбнулся.
– А если она по приезде заявит в полицию? – спросил он.
– Если вы будете надлежащим образом выполнять мои инструкции, не заявит. Смотрите не потеряйте мои письма.
Кэб ждал меня у дверей дома. Поскольку это был особый кэб, я мог не опасаться, что у кучера сдадут нервы и он как можно быстрее покинет эти негостеприимные улицы.
– Домой, – велел я и, усевшись поудобнее, начал думать о проблемах мисс Милвертон. Вильерс и компания доставят ее в Нью-Йорк и передадут с рук на руки мистеру Майклу Паркеру, который пару лет назад приезжал в Лондон разыскивать одного мошенника, в связи с чем довольно близко познакомился с Холмсом и со мной. После событий у Рейхенбахского водопада я получил от него соболезнующее письмо, а три дня назад мы с ним обменялись каблограммами по поводу мисс Милвертон. Мистер Паркер работал в бюро Пинкертона и согласился принять помощницей английскую даму со вздорным характером. Я предупредил его, что мисс Милвертон обладает большой работоспособностью и поистине научной методичностью в области изложения информации, так как в свое время помогала оформлять монографии отцу, известному английскому палеонтологу, однако обладает избыточной способностью к фантазированию, отчего может быть слишком пристрастна, в результате чего за ней необходим глаз да глаз. «Ее неприязнь ко мне, – писал я мистеру Паркеру, – настолько велика, что она будет рассказывать вам обо мне самые невероятные вещи. Если бы все то, что вы обо мне услышите, соответствовало истине, мне бы следовало немедля придушить ее и утопить в Темзе». Его ответ был краток: «К черту подробности! Красивая? Высылайте!»
Я задумался о похищении – все-таки преступление, как ни посмотри, но мысли мои постепенно приняли совсем иное направление, и к тому времени, когда кэб доставил меня домой, в моих мыслях уже строился план романа о похищении девушки – богатой наследницы. Ее должен был спасать молодой человек – студент-медик из Эдинбургского университета, регбист, боксер – короче, славный малый, которым мне нравилось воображать себя, но которым я, увы, не был. Он примчался выручать ее в мрачное аббатство, где ее содержали похитители, выдавая за сумасшедшую… Ну, как он там ее выручал, мы додумаем потом, а пока отметим в памяти, что раз у нас аббатство, надо бы применить привидение – призрак монаха или монашенки, это очень к месту и вдобавок создаст в нужных местах напряженную атмосферу.