Я перебрался в Лондон и жил какое-то время в гостинице на Стрэнде, не занимаясь ничем особенным, а просто болтаясь по этому огромному городу, присматриваясь с новым, несколько специальным интересом. М. оставил меня на это время, и мы практически не встречались; однажды в преддверии грядущих доходов он предложил мне в долг небольшую сумму, искренне недоумевая, как можно жить на одиннадцать шиллингов и шесть пенсов в день, однако я отказался; денежные средства мои, разумеется, были весьма скромными, но все же не настолько, чтобы делать долги; я начал подумывать приискать себе жилье более удобное, чем гостиница, и куда более дешевое.
В тот день, когда М. предложил мне кредит, а я пришел к мысли о необходимости переезда, мы встречались с ним в баре «Критерион»: выпили портвейну и перебросились несколькими словами, что со стороны казалось встречей двух едва знакомых людей, потом полковник рассчитался и ушел, а я чуть задержался, чтобы не показываться на улице вместе. Тут кто-то хлопнул меня по плечу; это оказался молодой Стэмфорд, который когда-то работал вместе со мной в одной лондонской больнице; надо признаться, я несколько растерялся и потому приветствовал его с куда большим воодушевлением, чем следовало бы. Мне казалось, что Стэмфорд слышал мой разговор с полковником и сможет впоследствии сделать неблагоприятные для меня выводы. Однако Стэмфорд, поощренный теплым приветствием, поздоровался со мной столь же радостно, хотя в прежние времена я несколько пренебрегал им, считая простодушным и скучным малым, и я подумал, что он и сейчас не обзавелся друзьями. Он сказал немного возбужденно, что был приятно удивлен, войдя в бар и сразу увидев меня, и я, улыбнувшись, предложил ему позавтракать вместе.
Наш разговор я достаточно подробно описал в других моих записках, с которыми уже знакома читающая публика, однако, могу заметить, что, предлагая в качестве компаньона своего знакомого, весьма усердно занимавшегося в лаборатории при больнице, Стэмфорд намекнул, что сам он воздержался бы от соседства с этим человеком: не то, чтобы у него возникали сомнения в порядочности этого мистера Холмса, однако же, оставались некоторые предубеждения по поводу его увлеченности наукой. Стэмфорду казалось, что в своей естественнонаучной одержимости Холмс может дойти до преступления.
Стэмфорд даже не мог предположить, что именно эти его слова еще более, чем все остальные причины, заставили меня желать более близкого знакомства с мистером Шерлоком Холмсом. Богатая фантазия – мой самый большой недостаток, и я уже начал соображать, что увлеченный химик может оказать неоценимую помощь в наших не вполне законных делах. Еще не видев мистера Холмса, я уже составил о нем впечатление как о дилетанте-фанатике, который не видит дальше колб и пробирок, демонстрирующих его завиральные идеи, и который может стать неплохим орудием в наших с М. руках. И факт, что он колотил палкой трупы, чтобы узнать, могут ли синяки появиться после смерти, чрезвычайно меня заинтересовал: было похоже, что придать его исследованиям определенное направление удастся без особого труда.