Когда я зашёл в гостиную, примыкающую к внутреннему садику, там сидел Ив Сен-Лоран собственной персоной. Вид у него был больной и усталый. На столе перед ним стояли крошечная кофейная чашка и бокал с минеральной водой. Хозяин дома познакомил нас и на две-три минуты оставил наедине.
Я молчал. Молчать было невежливо, но дежурные замечания о погоде-природе мне кажутся и вовсе бездарной насмешкой.
Знаменитый кутюрье, видимо, тоже почувствовал неловкость, он сделал неопределённое движение рукой в сторону выхода и сказал по-английски:
– За мной сейчас машина придёт.
Не знаю, зачем он это сообщил. Может, просто давал понять, что скоро освободит нас от своего сиятельного присутствия. И куда, в таком случае, девался автомобиль, который его сюда привёз?
Этот эпизод мне вспомнился только потому, что наша районная бродяжка Надежда Викторовна абсолютно безошибочно срифмовала себя с мировой знаменитостью, почти не отличишь. Хотя у Надежды Викторовны, я заметил, гораздо сильнее понты, чем у Ива Сен-Лорана. Из-за этих понтов я, например, больше не решаюсь предлагать ей денег (уже пробовал), поскольку могу быть сразу послан в зад или за вином. Тогда, скорей всего, я тоже захочу её послать.
Когда шёл назад из магазина, меня догнала мысль, что я мог позвать Надежду Викторовну к себе домой и дать ей возможность вымыться в ванне. Но я догадывался, что одной помывкой история не ограничится, мне придётся иметь в виду или даже курировать дальнейшую участь Надежды Викторовны. А момент таков, что мне пора бы уже собственную участь поиметь в виду.
Что касается понтов, то придётся сказать откровенно. Если бы мои понты светились, я был бы вылитый ангел. А раз они ещё не светятся, то с какой стати я буду их выпячивать, как хоругви, или подсовывать каждому встречному, как рекламный буклет?
Я шёл по улице, смотрел на этот чудесный май и внятно подозревал, что он у меня последний.
Дома я решил приготовить ужин из продуктов, которых сто лет себе не позволял по причине их сугубой вредности. Ужин, прямо скажем, удался. Лучше всего у меня получились поджаренные беляши Теряевского мясокомбината и крабовые чипсы из республики Вьетнам. Считается, что 100 грамм красного вина – вообще одна чистая польза. Поэтому я причинил себе эту пользу шесть раз.
А назавтра я позвонил в тот правильный медицинский центр, чтобы перенести операцию на конец августа. Девушка в трубке задумчиво поцокала по клавиатуре и назначила мне на 27-е число. Таким простым способом я прибавил себе ещё лето.
В июне меня настиг по мобильному телефону олигарх Федюша. С точки зрения любого нормального дизайнера, живущего на трудных вольных хлебах, Федюша не клиент, а мечта. При своей сыроватой картофельной внешности, изнутри он, судя по всему, нежный и трепетный, как девушка. Грязное слово от него редко услышишь – всё больше о прекрасном и вечном. Сделав очередной нескромный интерьер для Федюши, можно купить себе скромную новую квартиру. Позавчерашний коммунист, владелец заводов, газет, теплоходов и карманного банка среднего калибра, Федюша очень своевременно вступил в партию «Единственно Правильная Отчизна», где ему доверили пост второго заместителя председателя политсовета. Правда, когда на последних выборах партия собрала 113 процентов голосов вместо запланированных 130 процентов, Федюшу со всей строгостью и укоризной подвинули на место третьего заместителя. И он это унижение стерпел, хотя по-прежнему был в состоянии купить с потрохами весь политсовет.