Встреча вызвала много слез и не меньше радости. Но одновременно, оказавшись в горячих объятиях самых близких нам людей, мы вдруг ощутили, что все наши сомнения и страхи исчезают сами собой — новоявленные бабушки по очереди тискали маленькую Хсин-Мей так, словно она и в самом деле была их настоящая, родная, плоть от плоти и кровь от крови, внучка.
Хоть путь к родителям Барбары, на Кони-Айленд, и был неблизким, за время, ушедшее на дорогу, ответить на обрушившиеся на нас потоком вопросы и рассказать обо всем, что произошло, было, конечно, невозможно. Поэтому дома, едва распаковав вещи, мы продолжили наш рассказ, который в итоге затянулся далеко за полночь. А потом мы с Барбарой просто свалились от усталости, и последнее, что я слышал, погружаясь в блаженный сон, были ритмичные сигналы прибрежных бакенов да воркование бабушек над их новообретенной питомицей.
ЗА ПОСЛЕДНИЙ ГОД мы ужасно запустили нашу переписку с родными, и поэтому теперь они жадно выпытывали все детали нашего житья-бытья на Тайване. Вдобавок, гурьбой повалили родственники и знакомые, так что, в целом, последующие десять дней прошли в сплошных рассказах (и повторениях рассказов) обо всем, что произошло за те тринадцать месяцев, что мы провели в Китае. В то же время мы готовились к предстоящему неизбежному отъезду в весьма неблизкий город, где я получил свою новую должность ассистента профессора на факультете социологии и антропологии.
Как легко можно вообразить, в нашей квартире царили непрерывные шум и суматоха.
Любопытно, однако, что Хсин-Мей воспринимала окружавшее ее лихорадочное возбуждение с полным хладнокровием и казалась поразительно спокойной для младенца трех месяцев от роду, к тому же только что совершившего почти кругосветный перелет. Ее нисколько не смущал поток людей, который проплывал перед ее глазами, когда чуть ли не каждый хотел посмотреть на китайскую невидаль и подержать ее на руках.
В числе визитеров было много родственников, которые раньше не бывали у нас годами. Пришли и религиозные родичи Барбары. Обе наши матери выросли в религиозных семьях, но, как и многие женщины их поколения, вышли замуж за мужчин из совершенно секулярной среды. Результатом таких браков бывают обычно семьи, сохраняющие память о еврейской культуре и многие внешние приметы иудаизма, но совершенно лишенные духовности и глубины подлинно религиозных домов. Мы с Барбарой получили очень куцее еврейское воспитание, которое в моем случае свелось к внешкольным приготовлениям к бар-мицве, а в ее — к немногочисленным урокам еврейского языка и истории.