блюда.
И наконец, если вы свободны завтра вечером, я бы хотел встретиться с вами в местном супермаркете. Мы немного прогуляемся вдоль полок, и я познакомлю вас с различными категориями кашерной пищи и теми символами, по которым вы всегда сможете отличить кошерные продукты от некашерных.»
На обратном пути Барбара была очень возбуждена. Я, признаться, тоже.
«В первый раз в жизни мы начинаем следовать конкретной системе правил поведения, — сказал я. — Этот раввин говорит только по делу. Я пока не очень-то понимаю, что означает каждое из его предписаний, но то, чего он от нас требует, имеет, по крайней мере, точный и определенный характер. Оно не так беспредметно, расплывчато и туманно, как было это у первого ортодоксального раввина, с которым мы встречались. Этот подход нравится мне куда больше, чем абстрактное, философское теоретизирование.»
Мы вложили немало сил и энергии в осуществление программы, которую наметил для нас рабби Фрид. Нам пришлось столкнуться с немалыми трудностями, но, в конце концов, наш дом стал полностью кошерным. После некоторых колебаний, мы решили заменить всю свою посуду на новую. Рабби помог нам превратить в кошерную нашу мойку для посуды, но даже он ничего не смог сделать с прикрепленными к ее дну пластмассовыми подставками. К счастью, нам удалось их заменить.
ПОСТЕПЕННО ВОПЛОЩАВШУЮСЯ В ЖИЗНЬ программу рабби Фрида мы с Барбарой оценивали по-разному. Я, со своими познаниями в бихейвиоризме, шел обычным аналитическим путем и пытался понять, каким образом предписания еврейского закона «окрашивают» индивидуальные и групповые отношения между людьми.
Я подробно объяснил Барбаре, каким образом соблюдение кашрута должно постепенно ограничить круг наших знакомых такими же как мы, неукоснительно соблюдающими мицвот евреями.
«Если мы приглашаем человека к себе в дом, — говорил я, — угощение является очевидной социальной необходимостью. Еда действует как смазочный материал, облегчающий человеческое общение и обогащающий социальные контакты.
Разумеется, если наш гость в ответ пригласит нас к себе, то дома он захочет ответить тем же — ведь социальные контакты основаны на своего рода балансе взаимных компенсаций.
Но если ты не можешь пригласить к себе людей, в доме у которых ты побывала, лишь потому, что твое угощение для них по ритуальным соображениям неприемлемо, ваши отношения неизбежно станут более напряженными и, при прочих равных, начнут ослабевать. Это быстро ограничит твои контакты рамками твоей собственной группы и, в конечном счете, поощрит эндогамные браки внутри нее.»