— И ты дашь нам основные теоремы? — спросил я, вставая с диванчика.
— Зачем ты встал?
Оно сразу почувствовало опасность, но было уже поздно.
— Включи свет! — сказало оно.
— Ни за что.
Я нащупал стул и запер дверь его ножкой! Теперь из комнаты не было выхода. В темноте оно было не так опасно. Несмотря на его довольно значительную физическую силу и ловкость, оно оставалось маленьким, не крупнее кошки. А его зубы больше похожи на человеческие, чем на зубы хищника — такими можно больно укусить, но не загрызть. Единственное настоящее оружие — его парализующий взгляд, но в темноте оно бесполезно. И у меня есть защита.
Несмотря на темноту, я прекрасно ориентировался в этой комнате. Я знал расположение каждого предмета, каждой мелочи. Меня хорошо готовили. Я подошел к столу и достал из нижнего ящика экранирующие очки. И только потом включил свет. Теперь оно может смотреть на меня сколько угодно. Мне нужно продержаться не дольше часа, всего лишь, пока прибудет вертолет.
Оно действительно получило коды, меняющие генную систему. В тот момент, когда я включил свет, оно напоминало человеческого младенца, но сразу же начало изменяться. Его тело с ходу переплавлялось в новую форму. Это немного напоминало таяние мороженого. Но, во что бы оно ни превратилось, оно не сможет стать достаточно большим, чтобы справиться со мной.
Как только оно превратилось в паука, я набросил на него сеть. Сеть была спрятана здесь же в комнате, во втором ящике стола. Ячейка сети была достаточно мелкой. Я привязал сеть к трубе отопления, на всякий случай. Пусть теперь превращается в кого угодно.
— Не делай этого, — сказало оно, — я дам тебе денег, очень много денег, ты даже не можешь представить себе такую сумму. Я дам тебе любые возможности, я излечу тебя от всех болезней. Ты проживешь двести лет.
— Дело не в деньгах.
— А в чем?
Оно начало просовывать что-то длинное и тонкое сквозь ячейки сетки.
— Я восемь лет ожидал твоего появления, — сказал я. — Восемь лет я вел себя так, как требует ваша инопланетная мораль. Восемь лет я не причинял зла, не будучи при этом идиотичным фанатиком какой-либо из земных доктрин. Я не срывал травку и не наступал на букашек, не говоря уже о большем. И наконец, вы поверили в меня и выбрали меня. И прислали вестника. Но я истосковался по злу. Зло — в моей крови. Человек создан так, что зла и добра в нем пополам, запрещая себе зло, я запрещаю половину самого себя. Меня измучили эти годы воздержания. Мне снится боль и кровь. Я хочу драться, охотиться, преследовать и нападать. Я хочу смотреть триллеры и читать книги о зловещих монстрах. Я знаю радость и ярость битвы. Есть упоение в бою и темной бездны на краю — вы этого никогда не поймете, — это для вас как внутренность черной дыры. Я схожу с ума от борьбы с собой — я хочу врагов, противников, конкурентов и недоброжелателей. Без этого человек прокисает. Вы кастрируете людей, если отберете у нас все это. Без нашего зла мы станем плоскими манекенами. И добро, которое мы творим, перестанет быть делом чести, а превратится в такую же естественную функцию, как опорожнение кишечника. Поэтому я никогда и ни за что тебя не отпущу. Мораль — это кандалы, которые я хочу надевать на себя сам, а не с чужой помощью.