Олав Рысь, видя смерть отца, с криком отчаяния и боли бросился на убившего его тарка, нанося быстрые рубящие удары. Тварь, изрубленная озверевшим воином, лежала у ног смывшего свой позор Рипея Рыжеуса. Стоя над телом погибшего отца, Олав чувствовал, что штанина его левой ноги намокла и из бедра толчками выходит кровь, унося с собой по капельке жизнь.
Тарки, рыча и скалясь, окружали раненого воина, разящего их направо и налево острым клинком. Из раны, нанесенной ему когтистой лапой, струилась кровь, все больше нарастали слабость и апатия. Перед глазами Олава скалящиеся морды тарков слились в одно мутное пятно. Уже не видя своих врагов, Рысь слепо, налившимися свинцом руками, пытался достать ближайшего врага. Он не чувствовал, как упал рядом с мертвым отцом, не видел, как со стен летели сотни стрел, разя подбиравшихся к нему тварей, и как они умирали от их смертельных укусов. И уж тем более не мог видеть, как опустились ворота и как его воевода, Валдо Белоус с еще несколькими воинами, быстро подняв его безжизненное тело на плечи, возвращаются в городище. Олав Рысь стоял с воеводой плечом к плечу, сражаясь у ворот Мирольма. В том бою, с которого так позорно сбежал его отец, в котором погибли его товарищи от палиц и клыков тарков, ударивших им в спину. Уходя за Берег, Олав, улыбаясь, еле слышно прошептал:
— Очищен…
Небесный диск Шруко теплыми яркими лучами согревал скалы, к середине дня делая их похожими на тела громадных зверей.
Ксур очень любил греться на горячих камнях. Он часто, выбираясь из своего логова, устроенного им в высоких верхушках скал, подолгу лежал на прогретых утесах. Но сейчас ему вместо лежания на камнях приходилось красться по темному холодному лесу, постоянно вздрагивая и прислушиваясь своими широкими ушами к малейшим звукам. Ксур был еще совсем молодым гроллом, только недавно отделившимся от матери. Она говорила, что Ксур, самый мелкий и самый слабый из ее последнего помета, не проживет и до середины зимы, оставшись наедине с лесом. Вспоминая ее слова, маленький гролл частенько злорадно хихикал, прижимая к мелкой клыкастой пасти когтистую трехпалую лапку.
Он жил уже третью зиму один, назло всем сородичам и более крупным, но тупым братьям. Мать, увидев его три зимы назад, на первых в его жизни весенних игрищах, была сильно удивлена. Ксур выжил, хотя кое-кому из его более крупных братцев это не удалось. При воспоминании о глупой удивленной рожице своей родительницы глаза Ксура закатывались от удовольствия.
Выжить оказалось не так уж трудно. У Ксура не было длинных клыков и крепких когтей, зато он был хитер и осторожен. Именно благодаря своей хитрости и осторожности он всегда находил себе пропитание. Невольно вспоминалось, как он первый раз украл маленького детеныша хррага или как выследил, где находится гнездо клотсы, в котором оказалось целых пять крупных яиц. Его тупомордые братцы неспособны были думать, вот и погибли от когтей шарр’хи и под дубинами тарков.