— Тем не менее, было уже слишком поздно, — добавила Стиви Рей. — Рефаим обязательно умер бы, если бы не появился Калона, чтобы вовремя спасти его.
— Дракон Ланкфорд мертв? — Лицо Ленобии ничего не выражало и оставалось спокойным.
— Да. Он умер как Воин, верный себе и своей Клятве. Он воссоединился со своей Супругой в Потустороннем мире, — сказала Танатос. — Все мы были тому свидетелями.
Ленобия закрыла глаза и склонила голову. Я заметила, что ее губы двигались, словно она шептала тихую молитву. Когда она подняла свою голову, ее лицо было искажено от гнева, а серые глаза метали молнии.
— Пожар в моих конюшнях был отвлекающим маневром, это и помогло Неферет сбежать.
— Похоже на то, — сказал Танатос. Тогда Верховная жрица сделала паузу, будто вслушиваясь во что-то, игнорируя дождь и шум, создаваемый лошадьми и пожарными. Она сощурилась и произнесла, — Смерть побывала здесь… совсем недавно.
Ленобия покачала головой.
— Нет, пожарные очищают конюшни. Я уверена, что никто не погиб.
— Я не ощущаю духов недолеток или вампиров, — сказала Танатос.
— Все лошади вышли! — Внезапно сказала Николь. Я была удивлена ее тону. По правде сказать, до этого момента я слышала лишь, как Николь глумилась или говорила гадости. Эта Николь казалась обычным подростком — одним из тех, кто нормально реагировал и расстраивался от подобных происшествий: когда лошади оказываются в огне или когда зло распространяется по миру.
Но Стиви Рей, как и я, знала совсем другую Николь.
— Какого черта ты тут делаешь, Николь? — спросила Стиви Рей.
— Она помогала Ленобии и Тревису выводить лошадей, — ответила Шайлин.
— Ага, уверенна, именно это она и делала… сразу после того, как устроила пожар, — сказала Стиви Рей.
— Сучка, ты не можешь это утверждать! — презрительно фыркнула Николь, и у ее голоса появились знакомые нотки.
— Следи за словами, Николь, — ответила я, становясь рядом со Стиви Рей.
— Достаточно! — Танатос подняла руки, и ее сила всколыхнулась, потрескивая и заглушая дождь, заставив тем самым всех нас подскочить. — Николь, ты — красная недолетка. Пришла пора выразить свою преданность единственной красной Верховной жрице. Ты больше не будешь оскорблять ее. Это понято?
Николь скрестила руки и кивнула, единожды. По мне, она совсем не сожалела, о чем и свидетельствовала ее поза, а в добавление ко всему произошедшему этой ночью, это действительно вывело меня из себя. Я обернулась к ней и высказала все, что было у меня на уме.
— Придется это принять, никто больше не собирается терпеть твое лицемерие. Теперь все будет по-другому.