— Саша, а штаны-то, штаны!
Всеобщий хохот. Александр, веселясь больше всех, выскакивает в переднюю. Сапоги вычищены, брюки выпущены. «Дикий казак» вернулся в залу благовоспитанным молодым человеком. К концу вечера все девицы и дамы очарованы им. А как же иначе? Говорит учтиво и весело, танцует безукоризненно, музицирует с блеском. И сам веселится от души. Отдается с одинаковым удовольствием и шутке, и танцам, и приятной музыке.
ОТ АВТОРА
Представьте себе непроглядную осеннюю темень. Грязь, слякоть, фонари едва мерцают. Однако наши друзья спешат сквозь эту темень по петербургским улицам, идут «на слух» и «на ощупь». Можно, конечно, взять извозчика. Но эдакая роскошь не всегда доступна, чаще ветер гуляет в карманах студенческих шинелей. Так что пешком, с Выборгской стороны в Коломну. Снег ли, дождь ли — все равно. Под мышкой у Щиглева — скрипка, за спиной Бородина — виолончель в байковом мешке. Знакомая молодежь объединилась в замечательный музыкальный кружок. Там и поют, и квинтеты, и квартеты, и большие ансамбли играют. От Бородина требуют новых сочинений. Словом, рискованные путешествия по ночному городу вознаграждаются с лихвой. Музицируют без устали. Однажды такое музыкальное собрание продолжается ровно двадцать четыре часа. От семи часов вечера одного дня до семи вечера другого. Вещь, кажется, невероятная. Но все они молоды и все влюблены в музыку.
БОРОДИН
И все-таки Николай Николаевич поверил в меня. Не зря допустил в лабораторию. Что с того, что там колченогие столы, пустые шкафы и щербатые чашки? Была бы голова на плечах, желание да умгние. Часть необходимого изготовляем сами, часть добываем всеми правдами и неправдами. Скольких же трудов стоила Николаю Николаевичу такая простая вещь — добиться для нас практических занятий! Зато уж как дорвешься до работы, век бы из этого грязного подвала не вылезал. И кое-что весьма любопытное уже получается. Не устаю поражаться. Профессор Зинин — имя, громадный ученый. И беспредельная доброта, и умение помочь всякому, кто в нем нуждается. В лаборатории малейшей ошибки не спустит. А едем за город собирать гербарий, так веселится и радуется больше нас всех.
Сегодня для меня счастливый, счастливый день. Николай Николаевич публично заявил после лекции, что смотрит на меня как на своего преемника по кафедре. Начал как будто шуткой, с упреков, что слишком часто хожу в оперу. А потом вдруг:
— Господин Бородин, поменьше занимайтесь романсами. На вас я возлагаю надежды, чтобы приготовить заместителя своего, а вы все думаете о музыке, о двух зайцах!