— А! Превосходная шутка. Я бы сказал — афоризм. Ведь воскресенье — это всегда праздник, всегда торжество. Торжествуйте, торжествуйте, мой дорогой Бородин! У Вас на то все права.
За несколько наших свиданий он очаровал всех вокруг. Моих друзей, учениц, музыкантов и самого великого герцога. Все мы без конца играли. Упивались его новыми сочинениями. Теперь я сто, тысячу раз повторю: Бородин — композитор-великан. И в его мощи бездна обаяния и самобытности. Говорят, что нет ничего нового под луной. А то, что я нахожу повсюду в его музыке, — ново, совершенно ново! Он хочет каких-то моих замечаний, наставлений. Но я отвечаю ему решительно: — Боже Вас сохрани слушать чужих советов! Поверьте — Вы на настоящей дороге. У Вас слишком много художественного чутья, не бойтесь быть оригинальным. Поверьте, если бы великие мастера прислушивались к чужим советам, не было бы у нас ни Бетховенов, ни Моцартов.
ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА
При расставании Лист высказал горячее желание как можно скорее получить партитуры симфоний Бородина. На память о веймарских встречах подарил свой нотный автограф и портрет с надписью: «Господину Александру Бородину в знак сердечного уважения и искренней преданности. Ф. Лист, июль 1877».
БОРОДИН
Ну вот, наконец-то я отправился восвояси. Дела у «птенцов» совсем устроились. И Александрушка, и Миша изо всех сил пишут свои диссертации. О защите со всеми переговорено.
Поезд уносит меня теперь по Рейнской дороге все дальше и дальше… Жаль расставаться с моим «веймарским волшебником». А что я им совершенно околдован, в том и сомневаться нечего. До сих пор не могу в себя прийти. Подумать только — беседовать с самим Листом, слышать самого Листа, да еще у него дома. Иметь нахальство играть с самим Листом! Я сопротивлялся, не хотел, не смел, отказывался изо всех сил, но ведь сам усадил рядом да еще комплиментов наговорил. Гений. Великан. А со своей молодежью носится, точно любящий папаша или добрый дедушка. И вечно они его тормошат, в доме музыка, гомон, смех, споры. Ученики чуть ли не со всего света. Для него все одинаковы. Всем готов помочь. И нравственно, и материально. Любуется ими, говорит: «Какой это отличный народ, посмотрите, сколько здесь жизни!»
А сам в такую минуту необыкновенно хорош. Так и рвешься ответить: «Если это жизнь, то это Вы, Вы, дорогой маэстро, ее творец».
Да, при эдаком огромном уме и едком юморе сколько теплоты, нежности, добродушия… Сердце мое переполнено, а между тем трепещет и замирает в предвкушении новых волнений. Я еду в Гейдельберг. В мою обетованную землю, в мой земной рай.