Сбоку от регистратуры находился зал ожидания. Просторная комната, видимо когда-то служившая гостиной, была заполнена женщинами самого разного возраста. Все они сидели за столами, перебирая газеты или потягивая что-то из бумажных стаканчиков. Стены были завешаны разными плакатами и рекламными листками — попробуй-ка найди здесь что-нибудь конкретное!
— Мне сегодня на прием, — сказала я женщине-регистратору.
— Кабинеты врачей наверху. У вас не местный акцент. Откуда вы?
Ей было около сорока, седеющие волосы заплетены в длинную косу, выбившиеся пряди мягко обрамляли лицо.
— С севера, — коротко ответила я.
Я так говорила всем, кто спрашивал меня насчет акцента. Обычно такое объяснение никого не смущало, как будто «север» — это некое пространство, начинающееся севернее Лондона и уходящее в бесконечность.
Но этой даме просто «севера» оказалось недостаточно.
— Вы из Ланкастера, — сказала она быстро. — Я жила там больше двадцати лет, а потом переехала сюда. Платят здесь лучше, но там люди куда душевнее.
Я бросила взгляд на зал ожидания: около двадцати отчаянно скучающих женщин ловили каждое слово из нашего разговора. Извинившись, я торопливо поднялась на второй этаж, где нашла еще одну регистратуру, — правда, за стойкой никого не оказалось. Я села в кресло и приготовилась ждать, поскольку притащилась гораздо раньше назначенного времени.
Дверь справа распахнулась, и на пороге появилась молодая женщина в джинсах. Она сверкнула белозубой улыбкой:
— Вы, наверное, Кэти Бейли?
— Да, — сказала я.
— Он примет вас через минутку. Меня зовут Дэб, я его ассистентка. А вы принесли заполненный вопросник?
— А… да… — Я судорожно полезла в сумку.
Дэб забрала листок с вопросами:
— Давайте я отнесу ему — сэкономите время.
Я еще подождала. В конце коридора открылась дверь, и я услышала шаги.
— Кэти Бейли?
Я покорно пошла за врачом, стараясь думать о Стюарте. Мысли о нем помогали мне все время, пока психиатр, доктор Лайонел Перри, задавал свои вопросы. Он был похож на небрежно подстриженного барсука: черная с проседью борода переходила в такие же густые черные с проседью волосы. Жесткие черные волосы торчали из ушей и даже из ноздрей. Когда он спросил меня, сколько времени я обычно трачу на свои проверки, я хотела соврать, уж больно глупо это выглядело — шесть подходов по шесть раз, бредовые фокусы больной головы… Но я ведь не могла не делать этого!
И я сказала правду: иногда час, иногда дольше. Намного дольше. Иногда я опаздываю на работу на несколько часов. Хожу ли я куда-нибудь вечером? Доктор, вы шутите, наверное! Тогда мне пришлось бы устраивать проверки и до, и после выхода!