– А колхоз?
– Колхоз лесом помог. Матери справку в сельсовете дали, мужики стволы такие огромные, сосновые завалили, распилили, дом из них скатали. Двухэтажный, со светелками наверху, весь резьбой украсили. Загляденье, а не дом. Да недолго радовались… Как немцы пришли, приметили дом-то наш, заняли его сразу, а нас – в баню, одиннадцать человек, друг на друге, считай, там спали…
Гусей наших немец всех сразу полопал. На всю деревню ни одного не осталось. Ох, хороши были гу-си-ии… Мы ж до войны себе солонину на зиму бочками заготавливали. И рыбу. И грибы. И ягоду. Все прахом пошло…»
Юную Нюру погнали на работу в Германию. Она помнит, сколько людей (а гнали пешком) погибло по дороге. Из всей семьи в 11 человек уцелели только мать да три дочери. Отец погиб на фронте, а остальные – под немцем в оккупации загинули. Тиф ведь еще свирепствовал. Угоняли Нюру в 1944 году. Счастье, что по дороге их отбили наши войска.
«– НКВД вас не третировало, как пленных?
– НКВД нам очень помогло. Очень. Всех сразу переписали, справили временные документы нам… как бы без них выбрались? Отправили нас по домам. В дорогу выписали сухой паек хороший.
– Пешком?
– Да какой пешком, мы бы померли все. В теплушках.
– Где же они теплушки на фронте для вас нашли?
– На станции. Туда-то они солдатиков везли, а обратно…
– Значит, не допрашивали вас как врагов народа?
– Может, кого где и допрашивали, а нам – помогали… Офицер такой молодой, энергичный, красивый, в форме… мне он понравился так!»
Вернулись в разоренное село. Дом сгорел. Ничего нет. Ютились в заброшенном блиндаже. Но уже в 1948-м остаткам семьи дали дом.
«– Кто дал, баба Нюр?
– Сельсовет дал. Колхоз отстроил. Мы ж – мать, две девчушки-школьницы, худущие были, да сестра-инвалид – вот и вся семья… Какие мы работники? Если бы не колхоз – умерли бы с голоду точно. Все бы умерли. Да и не только мы: на всю деревню – ни одной сохи, ни одной лошади, ни одной коровы… Ничего, шаром покати… Топор на пепелище найти было за счастье. Без колхоза все бы сгинули, зимы бы не пережили.
– А вы учились в школе?
– Да, школу-то первую, поди, отстроили, еще война шла. Школу да сельсовет. Только маленькая она, не чета довоенной – нас в селе детей-то осталось… один из пяти. В одной избе все поместились. Но я после школы в Москву, на фабрику завербовалась.
– А не препятствовали вам уехать из деревни? Вот, говорят, колхозникам паспорт вместо книжки колхозника не выдавали, удерживали на селе…
– Ой, да что там удерживать! Кого ты удержишь? Я ж организованно ехала, по вербовке. Нет, не было ничего такого. Вот если член партии – тогда да. Работай там, где партия прикажет. А нас, баб простых, кто удержит? Я и сестер своих, как устроилась, в Москву всех работать устроила. Нет, никто нам не препятствовал в Москву ехать, врут все…»