— Да ведь я сам Музы́ка, потому и музыку люблю. Вот начнем хату ремонтировать, будет не до музыки.
— А толку что? С нее ж труха сыплется. — Груня оценивающе поглядела на его осевший по углам домик и перевела взгляд на свой высокий, большой дом, как бы сравнивая их. — Продал бы лучше да какой-никакой кооператив заимел.
— Зачем мне кооператив? — улыбнулся Сергей. — У меня квартира есть. Приезжайте ко мне в Мурманск, гостьей будете.
Груня и эти его слова приняла всерьез.
— Когда это мне по гостям разъезжать? Мне за работой дыхнуть некогда. А в субботу дочку замуж выдаю. Тоже хлопоты немалые.
И, сказав это, Груня зашагала прочь от них, вытянув, как солдат, по швам руки с пустыми ведрами.
Оглушенный ее известием, Сергей не трогался с места.
— Что за ведьма такая? — спросил его Михаил, поглядев вслед удалявшейся Груне.
— Это мать Саши, — ответил Сергей. — Слышал, Саша замуж выходит?
— Ах, вот что-о! — протянул Михаил. — Между прочим, коварная красотка. Краснела, бледнела, а сама…
— Между прочим, да, — уныло согласился Сергей. — Что-то мне не хочется никуда идти.
— Э-э, Сергуня, так не годится. Ты меня за ноги с кровати стащил, а теперь тебе не хочется, — сказал ему Михаил. И крепенько подтолкнул его в плечо: — Нет уж, идем! Посмотрим, как там сегодня твой хваленый Тихий океан.
В доме Таисии Огурец было полное затишье. Все ставни на окнах были закрыты (это для того, чтоб в комнатах держалась прохлада), и с улицы казалось, что в доме № 15 никто не живет. Между тем сама Таисия, ее брат с женой и Поля с Андреем были на месте. Просто они вели себя тихо, не кричали, не бегали, не суетились, а по большей части отдыхали, в доме или в саду, и потому не привлекали внимания ни соседей, ни прохожих.
В описываемый день у Огурцов проснулись, как всегда, не рано и не поздно: где-то часам к девяти. Позавтракали свежим сыром со сметаной и малиной с сахаром и молоком. Потом дружно, все участвуя, вымыли посуду, сготовили обед на газовой плите, подключенной к баллону, и когда управились, сделали выезд на вишневых «Жигулях» в село Гороховку, на переговоры к батюшке Павлу.
Переговоры велись в доме батюшки, так как в этот день в церкви не служили, и прошли в сердечной, дружеской обстановке. В них участвовали батюшка Павел и матушка Феодосия, с одной стороны, а с другой — Таисия Огурец, Поля и Андрей. Филипп Демидович остался в «Жигулях», занавешенных ситцевыми шторками.
Вернувшись от батюшки, участники переговоров подробно рассказали жене Филиппа Демидовича, как все было и какой в общем-то приветливый батюшка Павел и какая приветливая матушка Феодосия. Они угостили их вкуснейшим квасом с изюмом, угостили постными пирожками с капустой, поскольку, оказывается, до третьего спаса длится пост, пост кончается в субботу, и в субботу их обвенчают, а во время поста венчать запрещено. Еще батюшка с матушкой показали им карточки своих детей: один сын — инженер-технолог, а другой служит в армии. А сам батюшка выглядит совсем молодо, гораздо моложе матушки. Лицо у него благородное, глаза пронзительные. У него перед самым крыльцом вкопаны в землю турник и брусья: видимо, батюшка неплохой физкультурник. За венчание нужно платить прямо в церковную кассу, и берут недорого — всего десять рублей. Но, конечно, нужно будет еще дать батюшке и лично от себя. Виолетта Кирилловна, жена Филиппа Демидовича, с интересом слушала все это, шевеля по привычке тупым заячьим носиком, и приговаривала: