И разговор за столом шел спокойный, сдержанный: никто не повышал голоса, не перебивал друг друга. Немного поговорили о венчании, но внимания на этом событии не заостряли. Поля, очень симпатичная девушка, с выразительными глазами цвета перезрелой вишни, со смешком вспомнила, как Филипп Демидович вышел с иконой благословлять их.
— Я чуть со смеху не упала, — говорила смугленькая Поля. — Ты такой смешной был, дядя Филя. Лысина твоя блестит, икона блестит, а сам ты надутый-пренадутый.
— Ничего подобного, — весело возражала ей Виолетта Кирилловна. — Наоборот, у него был ужасно внушительный вид. Если бы ты еще рясу надел, — честное слово, тебе бы очень пошло! — с улыбкой говорила она мужу.
— Да, мне только рясы и не хватало! Представляю, на кого я был похож! — отвечал Филипп Демидович, тоже улыбаясь. За обедом у него изменилось настроение и он уже не придавал никакого значения своей забавной роли в церкви.
За обедом вскользь коснулись темы продажи дома. Таисия посетовала на то, что дом не продается и что покупатели жадничают. Все высказались в том смысле, что покупателям не следовало бы жадничать, так как своим жадничанием они тормозят кооперативное строительство в Киеве — это раз, а второе — себе же делают хуже: упускают такой завидный дом. Татьяна Пещера, поскольку была в гостях, тоже похвалила дом Таисии и осудила покупателей, которые нынче сами не знают, чего хотят. Про себя же она подумала, что Таисия заломила баснословную цену и что дом только с виду привлекателен: новая крыша да в середке покрашено, а сам по себе он шашелем съеден. Но не говорить же об этом в глаза людям, которые из всей улицы, из всех соседей выделили одну тебя?
Обед не спешили заканчивать. После того как поели гуся с яблоками, Андрей включил магнитофон, и все, кроме Татьяны Даниловны, немного потанцевали на свободной площади, между столом и окнами. Сперва — вальс, потом старинное танго. Поля танцевала с Андреем, Филипп Демидович начал вальс с Виолеттой. Кирилловной, которая, танцуя, сильно запрокидывала голову и оттопыривала указательный пальчик. Когда Виолетта Кирилловна устала и присела к столу, обмахиваясь салфеточкой, Филипп Демидович продолжал вальсировать с Таисией. Но в паре с ней он как-то совсем не смотрелся: Таисия — пышная красавица, с цыганской смуглостью и и черными цыганскими глазами, а Филипп Демидович — так себе, рыжеватый, лысоватый и ростом не вышел.
Татьяна Пещера знала Таисию еще ребенком, потом — девушкой, потом и расцветшей женщиной и, как все без исключения на улочке, диву давалась, отчего при такой красоте Таисии не повезло с замужеством. Главное, и парни за ней в молодости бегали, и после ухажеры похаживали, а замужество так и не склеилось. Полин отец тоже не был законным мужем Таисии. Пожил с нею месяца два и, не дождавшись рождения Поли, скрылся в неизвестном направлении. Лет десять назад был случай, когда уж казалось: кончилось Таисино одиночество. Уехала она в дом отдыха и вернулась с бровастым красавцем, по слухам — разведенным. Отнесли они с ним в загс заявление, сшила ему Таисия в ателье парадный костюм на предмет регистрации, плащ и модельные туфли купила. Но случилось так, что за день до регистрации позавтракала Таисия со своим красавцем и потянуло ее после завтрака ко сну. Прилегла на кушетку, да как прилегла, так проснулась лишь к следующему утру. Туда-сюда глядь — нет красавца дома, а в гардеробе отрезов нет, и кольца золотого, и сережек золотых. И много чего еще недосчиталась. Усыпил ее красавец порошком, да и был таков. Сам Филипп Демидович вмешался тогда в это дело, но розыски ничего не дали: бровастый жених как в воду канул. После Таисия еще ездила отдыхать на юг и часто навещала в Киеве брата Филю, имевшего разведенных товарищей. Однако с замужеством пока не выплясывалось.