– Вообще-то…
– Ну и кто об этом знает?
– А хочется, чтобы узнали?
– Нет. Пусть идет как идет. За прошедшее время я уже привык думать о себе как об опоре брата, вредить ему, даже поневоле, я не хочу и не буду. На мне долг крови, даже если об этом знают только трое.
– Жерар будет тобой гордиться.
– А вы?– Георг помимо воли грустно улыбнулся и взглянул в глаза Волана.
– Прости, но я уже говорил, для меня Несвиж, ничто. Я дорожу только Жераром. Но если хочешь знать мнение стороннего, то я тебя одобряю. У человека должна быть большая цель. Для меня это искусство, для Жерара Несвиж, для тебя частично обретенная семья.
– Спасибо. Теперь бы еще придумать, как сдержать памфийцев.
– Ну здесь возможно я смогу как-то помочь. Не зря же я сюда прибыл.
Дверь опять скрипнула и в проеме показался Брук. Ни для кого не было секретом, что этот балагур и грубиян, запал на служанку баронессы. Крепко запал, так что спать не мог, проводя ночи в общении со своей избранницей. Он уже получил согласие баронессы на брак, как и обещание Георга сразу после окончания кампании, расторгнуть договор по обоюдному согласию. Кто бы мог подумать.
– Сэр, все исполнено. Леди Адель доставлена в Хемрод.
– Без происшествий?
– Все сделали в лучшем виде.
– Вот и ладно. Отдыхай.
– Слушаюсь, сэр.
– Да. Брук. Передай десятнику, я снимаю с тебя взыскание.
– Да, сэр.
Ага. На лице сразу же облегчение. Ничего удивительного, десять миль в полном снаряжении это не горшочек с медом умять. Может ну его. Расторгнуть договор прямо сейчас. Кто знает, как оно все обернется, не хватало еще… Нет. Сейчас на это не пойдет и сам Брук. Они ведь сражаются не только за золото и уж точно не за Несвиж, они сражаются друг за друга и оставить в такой ситуации товарищей он не сможет.
– Нет, все же любовь, это тяжелейшая форма заболевания,– сделав изрядный глоток вина, Волан с видом человека знающего цену своим словам, уставился на Георга.
– Ну так и занялись бы этим недугом. Вы ведь любите разные загадки, да посложнее.
– Я еще не сошел с ума, взваливать на себя неразрешимое. Нет, был один мастер, который захотел вывести формулу любви, вот только не ту цель в жизни он выбрал.
* * *
– Адель. Милая моя баронесса. Как я рад вас видеть в добром здравии.
Джеф первый, церемонно припал к ручке баронессы Гринель. Со стороны могло показаться, что король проявляет дань уважения по отношении к женщине из благородного сословия, но Адель почувствовала как подрагивает его рука, как вздрогнули губы, коснувшиеся ее запястья. Он по настоящему волновался за нее. Нет, не так. Он боялся за судьбу своей дочери, он был вне себя от ярости. Все так, вот только назвать ее дочерью и проявить по настоящему отцовские чувства король не мог себе позволить даже в узком кругу или наедине. И это при том, что он бросил армию и примчался в Хемрод, едва до него дошла весть о том, что она находится здесь.