— Совсем об этом забыл, — поспешно продолжал больной. — Приходится рассчитывать на вашу любезность. Буду весьма обязан, если вы принесете или пошлете подтверждение…
Я спросил (это было совершенно логично и не могло вызвать подозрения), куда уехала Хельми и надолго ли? Он уклончиво ответил, что она отправилась к родственникам, а на сколько, ему неизвестно.
— В Швецию? — задал я еще вопрос.
— Да, да, в Швецию, — ответил Хельмиг и отвернулся.
Вряд ли мое любопытство пришлось ему по вкусу, но я успокаивал себя тем, что он его не замечает, и продолжал выспрашивать дальше. Вероятно, я все-таки перестарался, потому что Хельмиг неожиданно сказал:
— Почему вы об этом спрашиваете? — и его подозрительный взгляд дал мне понять, что он начинает сомневаться в моей искренности.
— Успокойтесь, доктор, — заметил я самым спокойным, обычным тоном, — неужели вы меня ревнуете? Я интересуюсь из вежливости: ведь все-таки я знал госпожу Хельми.
Едва произнес я эти слова, как понял свою ошибку. Хельмиг впялил в меня взгляд, приподнялся на кровати, облизал сухие губы и прохрипел:
— Как вы сказали? Что ее знали? Вы говорите в прошедшем времени? А теперь? Теперь уже не знаете?
Чтобы скрыть замешательство, я хлопнул в ладоши и рассмеялся:
— Не ловите меня на слове! Ведь вы сами сказали, что в настоящее время Хельми нет.
Хельмиг молчал — это было тяжелое молчание, полное скрытых мыслей, — затем тихо произнес:
— Какой мерзавец! Теперь я беспомощный калека.
— Будьте уверены, он от наказания не уйдет, — поспешно заверил я и опять, наверно, чересчур поспешно, потому что Хельмиг снова смерил меня недоверчивым, подозрительным взглядом.
— Вы так думаете? — переспросил он. — Но для начала ведь надо узнать, кто он?
— Конечно, — ответил я и стал собираться домой. Хельмиг попросил меня задержаться. Затем сказал, глядя прямо в глаза:
— Как это надо понимать?
— Как хотите, доктор, — равнодушно ответил я.
— Так этого человека уже схватили?
— Пока нет, — мягко произнес я, стараясь вызвать его доверие.
— …но уже известно, кто он? — его голос едва заметно задрожал.
Вместо ответа я пожал плечами, поднялся, пожелал Хельмигу скорейшего выздоровления и ушел, оставив его в полной растерянности.
Из больницы я направился прямо к Курилову и все слово в слово ему рассказал. Он внимательно выслушал и заметил:
— Особым мастерством не блеснули. Человек, который лежит целыми неделями, очень внимателен к каждому слову, особенно если он к тому же и член тайной группы. Не волнуйтесь, вы ничего не испортили: он теперь чувствует себя, как на иголках и будет сговорчивее. На следующей неделе с ним побеседуем.