— У вас есть время, остряк? — спросил Курилов по телефону. — Есть? Так приходите, поговорим.
Любопытство погнало меня к моему другу. Он приветствовал меня обычной улыбкой, предложил крепкого чаю, сигареты, болтал со мной о погоде, о яровизации пшеницы, о попытках скрестить на Кавказе мандарины и лимоны. Меня грызло нетерпение, но я невозмутимо кивал головой, слушая его. Наконец Курилов спросил, как сказать по-чешски: «вылезть из кожи…» Я подбросил одно неудобопроизносимое слово. И только когда Филипп Филиппович меня достаточно зарядил, он рассмеялся, и приступил к делу. Вот что выяснилось.
После отравления Хельмиг быстро пришел в себя, и врачи не возражали против его допроса. Он сидел на кровати и не был особенно удивлен, когда в палате появился Курилов.
— Я ожидал, что заинтересуются, кто посылает мне отравленные лакомства, — взволнованно произнес Хельмиг.
— У вас и на самом деле незавидные друзья. Ведь они хуже, чем волки, — начал Курилов.
Хельмиг глубоко вздохнул и сделал вид, что не понимает, о каких друзьях идет речь.
— Не надо притворяться, — строго сказал Курилов. — Я так же хорошо, как и вы, знаю, что вы уже вторично были на волоске от смерти, которую вам готовят ваши компаньоны. Ваша жизнь в опасности, и было бы неразумно запираться. Вас не успели вылечить от предательской пули, как они уже хотели послать вас на тот свет иным путем. Отвечайте: кто стрелял вам в спину первый раз и кого вы подозреваете во второй попытке убийства?
Хельмиг невольно огляделся по сторонам и пробормотал нечто невразумительное. Но Филипп Филиппович настаивал:
— Я задаю совершенно ясный вопрос и жду разумного ответа.
— Не знаю, в самом деле не знаю, что и сказать, — нерешительно проговорил Хельмиг.
— Скажите все. Только таким образом вы можете найти выход из вашего безнадежного положения, — твердо сказал Курилов.
Хельмиг беспокойно перебирал пальцами одеяло. Куда девалась его самоуверенность! Глаза в глубоких впадинах напоминали взгляд загнанного зверя. Они как бы говорили: западня захлопнулась. Как выбраться? Ведь должен же быть какой-нибудь выход!
Курилов встал, прошелся по комнате, давая Хельмигу время подумать. Потом положил руку на спинку кровати и сказал:
— Понимаю: вам тяжело рассказывать о своих связях с Блохиным, Купфером, Шеллнером, фон Лотнером, Эрной Боргерт, Эрхардом Бушером. Хорошо, не рассказывайте. Но я не уйду отсюда до тех пор, пока вы не ответите на вопрос, который касается Хельми Карлсон…
При упоминании этого имени Хельмиг прямо подскочил на кровати, глаза его наполнились ужасом: