— Вы говорите, как Пифия. О чем, собственно, идет речь?
— Как вам сказать… — замялся он, — о женщине.
— Опять женщина! — едва не рассмеялся я, но грустный вид Шервица заставил взять себя в руки.
— Я самый последний неудачник. Стоит только познакомиться с красивой женщиной, как все разбивается, словно стекло, и мне остается лишь собирать осколки, — уныло сказал он.
— Ваша образная речь не дает представления о деле. Лучше скажите проще и понятнее: что случилось?
— Я познакомился с очень милой женщиной — правда, она скорее любезна, чем красива.
— Как обычно, — заметил я.
— Нас познакомил официант в «Астории».
— По собственной инициативе или вы его об этом попросили?
— Он сам попросил меня помочь одной даме кое-что перевести на русский язык: ей надо было срочно представить какую-то бумагу в одно учреждение, но папку с переведенным текстом она забыла дома, возвращаться не хотелось. Сказал, что дама меня знает, может быть, и я ее вспомню… При всем своем желании я не мог представить, где мы с ней встречались. Но не мог же я не выполнить просьбу дамы, к тому же весьма симпатичной?
— Разумеется.
— Я подсел к ней и узнал, что она иногда ходит на «пивные» вечера в немецкое консульство, там меня и видела. Она сказала, что у меня характерное лицо, которое трудно забыть. Как вы думаете, она права?
— Я с ней согласен. А что ей нужно было перевести?
— Да какую-то ерунду, сейчас уж и не помню. Мы болтали о всякой всячине, потом я отвез ее домой на машине, мы договорились о встрече. Вот так и завязалось знакомство.
— И как долго оно продолжается?
— Почти две недели… Очень приятная девушка.
— Срок почтенный, учитывая ваше умение знакомиться. Но вы до сих пор не сказали, кто эта женщина?
— Она племянница инженера немецкой концессионной фабрики «Сток», ее зовут Грета Тальхаммер. Концессия якобы закроется через два месяца, и все они вернутся в Штутгарт.
— Так… Значит, придет весна, и ваша молодая любовь закончится?
— Нет, почему. Ликвидация дел концессии еще потребует времени… Впрочем, я не уверен, что все не закончится, например, завтра.
— Это с чем-нибудь связано?
— Представьте себе, Грета попросила меня спрятать какую-то шкатулку. Увидев, что я колеблюсь, она холодно сказала, что неисполнение своей просьбы сочтет за доказательство отсутствия добрых чувств или даже любви. Ведь они должны проявляться не только в интимные минуты… Что было делать, как не обещать? Это мне и противно. Как быть? Отказаться?
— Красавица, терзающая ваше сердце, хоть сказала, что в шкатулке?
— Речь, по ее словам, идет о семейной реликвии, которую она не хочет держать дома, потому что однажды застигла уборщицу в тот момент, когда та рылась в шкафу — то ли из любопытства, то ли по каким другим причинам… Но все это мне кажется малоправдоподобным. А вы как думаете, коллега?