— Ничего-то вы не знаете, доктор! Жареный бекас или дикая уточка, лучше всего рябчик…
— О, пожалуйста, пожалуйста… Кому что нравится — на завтрак, к обеду, на ужин. Я остаюсь при зайцах. А вы, милейший инженер, не взяли бы вы меня как-нибудь на заячий гон? Вы куда ездите? Где, например, были в последний раз?
Просьба Хельмига была столь неожиданна, что я предпочел ответить лишь на последний вопрос:
— В Лобановском лесничестве. Гон был знаменитый, даже повстречался с медведем…
— …которого вы, разумеется, уложили? — язвительно продолжил Хельмиг и добавил: — Какой это по счету у вас?
— Вы в самом деле уложили медведя? — поинтересовался кто-то, и все повернулись ко мне.
— Нет, господа, на этот раз нет. Но кое-что интересное было…
— Что же вы молчите? Рассказывайте! — раздалось хором со всех сторон.
Пришлось рассказать, как в последний раз выезжал в лес. Разумеется, о несчастье с лесничим, о своих находках — на месте его ранения и в лесном сарае — умолчал. О том же, что нашел собаку, не счел нужным скрывать.
— Вы говорите, это была лайка? — переспросил Хельмиг.
— Да, настоящая карельская лайка, умная, чуткая, выносливая.
— И что же вы со своей находкой сделали? — поинтересовался Хельмиг.
— Оставил у себя, пока не объявится хозяин, который к своему псу отнесся так жестоко, — сказал я.
Хельмиг кивнул головой:
— Мне кажется, что вы его судите слишком пристрастно. А если он искал собаку и не нашел?
— Вы правы, могли быть обстоятельства, о которых мне ничего неизвестно, — согласился я. — Но ведь когда пес попал лапой в капкан, он так отчаянно лаял, так жалобно скулил, так выл, что хозяин не мог его не услышать. Согласитесь, что при желании…
И тут в разговор вступил мой хороший знакомый, конструктор турбин инженер Карл Карлович Шервиц. Это был рослый стройный красивый сорокалетний немец со светло-каштановыми волосами и смуглым лицом. Он слыл любимцем женщин и сам был большим почитателем «слабого пола».
— Вот вы говорите, коллега, что не знаете всех обстоятельств, — сказал Шервиц. — А по мне так все ясно. Хозяин отнесся к своему черно-белому компаньону по-свински, заслужив, чтобы его отодрали за уши. И — баста! Не понимаю, почему вы, доктор, его защищаете? — обратился он к Хельмигу. Его вопрос прозвучал совсем безобидно, тем не менее я не понял, почему инженер придает такое значение тому, что Хельмиг оправдывает неизвестного охотника.
— Что это на вас такое напало, коллега? — вежливо улыбнулся Хельмиг.
— Боже мой, — взмахнул руками Шервиц. — Ведь я же конструктор, это моя профессия. Ищу лучшие конструктивные решения турбин, даже во сне их вижу. Мой долг — учитывать все, в том числе и пока неизвестные факторы. Даже если дело касается не только турбин…