— Мы встречались. Он изменил мне.
— Встречались, — повторил он. — Типа тусовались, да? Он заставлял тебя чувствовать себя особенной?
В такие моменты, как этот, мне трудно было смотреть на Кайла, как на кого-то опасного и способного на убийство. Он таким был, я могла увидеть это иногда в его глазах, но он был настолько больше этого. Кем-то невинным.
— Время от времени, да, он заставлял меня чувствовать себя особенной. Но однажды перестал.
Кайл выглядел смущённым.
— Тогда почему ты не дала мне коснуться его? Он сделал что-то неправильно, не так ли? Он сделал тебе больно?
Я была последним человеком, который должен объяснять кому-либо, что такое правильно и неправильно.
— Он причинил мне боль, но люди иногда делают больно друг другу. Это часть жизни.
Кайл кивнул в подтверждении.
— А когда они делают плохие вещи, они должны быть наказаны.
Я застонала.
— То, чему они учили тебя в Деназене, было неверно, Кайл. В мире много уровней неправильного. Так много различных уровней.
— Зачем?
— Зачем? Что зачем?
— Зачем делать это так запутанно? Есть правильно и неправильно. Зачем нужны разные… уровни?
Голова начинала кружиться.
— Потому что это так. Ты же не приравняешь убийцу и вора в магазине. Ты не осудишь мошенника на то же наказание, как, скажем, насильника. Некоторое неправильное хуже остального.
— Это не имеет смысла, — прошипел он, сжав кулаки. — Неправильное есть неправильное. Ты соблюдаешь правила или будешь наказан. Зачем нужно всё так запутывать?
— Потому что это сложнее.
— Снова это слово. Сложно. Ты слишком часто его используешь.
Я смотрела ему прямо в глаза.
— Убивать людей неправильно. Не тебе или Деназену решать, кто живёт, а кто умирает.
— Кому тогда решать?
Я пожала плечами.
— Правительству и законодателям, но смысл в том, чтобы редко наказанием преступникам была смерть.
Он казался удивлённым.
— Тогда как их наказывают?
— Преступники предстают перед судом, и судья с присяжными слушают дело. Если они виновны, их заключают в тюрьму.
— Заключают в тюрьму?
— Ну, знаешь, запирают.
Понимание проскользнуло по его лицу, за ним последовало что-то ещё, что-то похожее на печаль.
— Теперь я понимаю.
Я чувствовала, что он понял всё ещё не до конца, но у меня не было времени это проверить, потому что пришёл Алекс. Он приближался с другой стороны лужайки, раскачивая руками по бокам. Его глаза прыгали от Кайла ко мне, губы свернулись в злую усмешку.
— Я что-то прервал?
Я проигнорировала вспышку ревности и поднялась на ноги.
— Где эти люди?
— Они не приходят к нам, мы пойдём к ним.
— Куда?
Алекс повёл плечами.