Но Иван не знал всего этого. Он решил, что известие об упущенном втором каким-то образом уже докатилось до княжеского двора, и встретил хозяина с поникшей головой.
– Вот, боярин, принимай! Переняли у Рузы. От Юрия шел, не иначе…
– Живого не могли схватить? – Теперь уже сам Василий неверно истолковал понурый вид своего десятника. – На что мне покойник?
– Дак это… живой он! Второго вот только упустили… А именно тот и должен был грамотку с собой везти…
С юношеской прытью боярин сбежал с высокого крыльца и подскочил к столь дорогому для него подарку.
– Развязать!! Немедля!! Ах, Ваньша, ах, золотце! Вот удружил, так удружил!!
Удивленный таким оборотом дела Иван спрыгнул с коня и помог освободить пленника. Одного беглого взгляда было достаточно боярину, чтобы расплыться в еще более широкой улыбке:
– Заец?!! Вот так встреча!! Ты ж, сукин сын, сказал, что по деревням поехал дань имать! Аль уже в Московии вотчины заимел?
Он сунулся к измученному боярину, за два длинных конских прогона подрастерявшему на конском хребте в неудобной позе всю свою спесь и взиравшему в грозные очи Василия с неприкрытым ужасом.
– Чего молчишь, мразь? Кто с тобой был второй? Пошто в Москву ездили, с кем там разговоры вели? О чем баяли?!
– Не знаю я ничего, Василий! Он один все делал. Я лишь провожал его да проводника подыскивал.
– Кому ему? Имя?!!
– …
– Имя, мразь!!!
Нужно ли говорить, что молодой десятник ждал ответа с не меньшим напряжением, чем вопрошающий седой мужчина. Произнесенное имя резануло по сердцу не хуже ножа:
– Борька Романец!..
– Ах, ты… – не удержался от бранной ругани боярин. – Чуял ведь, говорил княжичу!! Давно уже измену эту зрел. С кем виделись?! Говори, коли смерть легкую от меня принять хочешь! А поможешь – может, еще и помилую.
– Не знаю я ничего, истинный Бог, не знаю!!
Василий распрямился. Глядя мимо Заеца, глухо приказал кому-то на крыльце:
– Передайте его Митрофану. Пусть приготовит, но без меня не начинает. Допрос сам буду вести, лично! Ну?!
Он страшно сверкнул очами. Тотчас трое дружинников подхватили предателя и волоком потащили его в подземную клеть. Именно там, в специально подготовленном помещении, могучий звероподобный Митрофан устраивал пытки провинившимся.
Бешеный огонь в глазах не погас, когда Василий повернулся к Ивану.
– Говори, что было и как! Почему Романца упустил? Ба, парень, ты, часом, сам-то здоров? Не ранен? Лица на тебе нет!..
– Здоров, боярин, прости, что сплоховал!
Видимо, только теперь Василий понял, что полюбившийся ему парень мучительно переживает бегство княжьего сокольничего. Он в первый раз отмяк лицом и вновь бросил через плечо своему сокалчему [1] :