— Что ж, — в который раз переспрашивала Татьяна Антоновна, — и деньги украл?
— И деньги… — снова кивала я, — кошелек жалко…
Наконец я поднялась.
— Спасибо, я пойду… Завтра на работу…
— Конечно, конечно… За лекарство спасибо. Что бы я без вас с Таисией делала? Когда она вернется?
— Послезавтра…
Татьяна Антоновна задумчиво кивнула:
— Это хорошо… Светлана, может, тебе денег одолжить? Я только пенсию получила, если надо, бери, пожалуйста…
Прикинув, что в свете сегодняшнего происшествия пара сотен до получки мне вовсе не помешает, я согласилась. Провожая меня, Татьяна Антоновна таинственно улыбнулась:
— Вернется Таисия, заходите, чайку попьем. У меня для вас подарки есть… — Я глянула на нее с удивлением, а она добавила: — Просто… на память…
Я попрощалась и вышла за порог. Спускаясь вниз по лестнице, повертела в кулаке деньги:
— Да… симбиоз…
Субботнее утро началось отвратительно. Вечером я забыла отключить зуммер у будильника, поэтому в половине седьмого подскочила на кровати и привычным жестом шарахнула по верещащему квадратику. Несколько секунд я очумело моргала на противоположную стенку, не понимая, отчего же мне так мерзко. Сердце колотилось в ребра, словно собиралось выбраться наружу по кратчайшему расстоянию, а со лба градом катился пот. Я провела дрожащими пальцами по лицу и сделала глубокий вздох.
— Слава богу, — прошептала я, вновь откидываясь на подушку, — это просто был кошмар…
Громкий звонок заставил меня взвиться вверх. Не успев открыть глаза, я рванулась вперед и снова шарахнула ладонью по будильнику. Но трезвон не прекращался, и я сообразила, что это телефон, верещащий словно кот, которому наступили на хвост.
— Господи, — буркнула я, торопливо соскакивая на пол, — что за утро! Алло… — Едва я успела открыть рот, как из трубки раздался громкий вопль, заставивший меня вздрогнуть.
Но это не помешало мне узнать голос дорогой подруги, и, пытаясь прервать мощнейший словесный водопад, звучавший к тому же на повышенных тонах, я торопливо пискнула:
— Мегрэнь!
Это было словно бросить щепку в реку — подруга меня просто не слышала. Я смирилась и стала ждать. Вскоре из отдельных брызг удалось разобрать некоторые слова, и я здорово озадачилась. Чаще всего Мегрэнь повторяла слово «сволочи», также отчетливо слышалось «обчистили» и «убью». Я повесила трубку, влезла в джинсы и, натягивая на ходу футболку, взлетела на пятый этаж.
Дверь Мегрэнькиной квартиры была распахнута настежь, сама Мегрэнь стояла в коридоре и орала на телефонную трубку. Я подошла, с трудом вытащила трубку из ее стиснутых пальцев и, развернув Мегрэнь к себе, отчетливо сказала: