Джесс втащил обратно шланг и вынул из тендера ходовые лампы. Две он повесил по обе стороны от парового котла, две над передней осью, затем открыл вентили, чтобы в них поступал карбид, всякий раз снимая стеклянную переднюю заслонку и принюхиваясь, не пахнет ли ацетиленом. В ярких секторах белого отчетливого лампового света на дороге перед локомобилем заблестели кристаллики льда. Джесс снова тронулся в путь.
Холод был чувствительный, несколько градусов ниже нуля, а ночной мороз только-только разыгрывается. Наступал тот этап поездки, когда начинаешь воспринимать холод как своего личного врага. Он берет тебя за горло, когтит спину — и с этим мерзавцем приходится бороться постоянно, всем телом и всем сознанием. Человек может оцепенеть от холода, замерзнуть прямо на площадке машиниста, уже не замечая, что огонь в топке угасает, давление пара падает и следует подбросить угля. Такое случалось, и не раз: на дорогах подобным образом погибло немало буксировщиков. Никто от этого не застрахован.
«Леди Маргарет» размеренно неслась вперед; ветер завывал на пустошах. Там, где они кончались, были дома и домики Пула, сгрудившиеся за мощными крепостными стенами и рвом с водой. На стенах горели факелы — на пустынной равнине их свет был виден за много миль. «Маргарет» неуклонно приближалась к ряду помигивающих огней. Возле Западных ворот Джесс крутанул тормозное колесо и ругнулся. В слабом свете факелов из-за стен вытягивалась бесконечная вереница машин: «буррели», «эвлинги», «клейтоны» и «фаулеры», — и каждый локомобиль с длиннющим поездом. Между ними сновали приставы; в воздух поднимались клубы пара; многие машины приглушенно сопели. «Леди Маргарет» замедлила ход, выталкивая облачка пара, словно запыхавшись на морозе, и пристроилась за десятисильным «фаулером», раскрашенным в цвета «Мёрчент Эдвенчерерс».
Джесс оказался всего в пятидесяти ярдах от ворот, но пробка грозила рассосаться в лучшем случае через час — лишь тогда все машины выедут из города и освободят проезд. Шуму-то, шуму: машины ревут, водители орут, городские чиновники ругаются, регулировщики огрызаются. А рядом с огромными колесами снуют ватаги «папских ангелов», распевая псалмы и тыча всем и каждому кружку для пожертвований. Джесс помахал обалдевшему от гама констеблю. Тот в ответ потряс алебардой, метнул взгляд в сторону груза «Леди Маргарет» и расплылся в улыбке.
— Что, приятель, опять везешь благословение от епископа Блейза?
Джесс крикнул, что так оно и есть; в это время стоящий рядом «фаулер» несколько раз оглушительно свистнул.