Маргарет подумала, подумала — и сняла плащ. Коль скоро этому чокнутому молодому аристократику вздумалось транжирить на нее время своих служанок — быть по сему, вряд ли когда-нибудь еще представится такая возможность.
Бассейн наполнили быстро — вода била из трубы шумным шипящим гейзером; служанки высоко закололи ей волосы, и одна из них бросила в бассейн пригоршню какого-то вещества, от которого образовалось много-много пены. Маргарет была заинтригована: ничего подобного она прежде не видела. Выйдя из бассейна час спустя, она почувствовала себя другим человеком: ее растерли губками, про-массировали все тело; затем она встала на колени, и ей в спину втерли какой-то пахнущий сандаловым деревом состав, от которого тело сперва будто огнем охватило, а потом по мышцам разлилось приятное тепло — усталости как не бывало. Ее уже ждала одежда — очень официальное платье с глубоким вырезом и невероятно пышной юбкой и украшенный бриллиантами головной обруч. Платье оказалось в самый раз; она закружилась перед зеркалом, опьяненная ощущением чистоты материала на своей чистой коже и бесшабашной мыслью: ловок этот Роберт — позаботился, чтобы в его замке было все для соблазнения женщин. Позже Маргарет узнала, что ради такого случая он велел совершить набег на гардероб своей сестры. Если и были у него недостатки, то половинчатостью в своих начинаниях он не грешил. Она не на шутку волновалась насчет Сары и своих родителей, которые, наверно, с ума сходят из-за ее отсутствия; но события развивались так стремительно, что некогда было даже дыхание перевести.
Готова она была только к сумеркам. От заходящего солнца на пустоши ложились тени в целую милю длиной. Замок словно парил в сумерках над окрестностями, подобно исполинскому каменному кораблю. Снизу, из внешнего двора, доносились ярмарочные шумы: крики, звуки шарманок, цокот копыт. Ужин был накрыт в зале шестнадцатого века напротив донжона — главной башни; богато разодетые гости прогуливались под руку по опоясывающему башню балкону. Маргарет была немного разочарована, когда узнала, что донжон в течение последних веков использовали лишь в качестве склада и арсенала.
По важным дням и по праздникам парбекские лорды имели обычай устраивать трапезу в старинном духе — по заведенному Гизевиусом порядку: менее именитые приглашенные сидели за длинными столами в центре зала, а владетельное семейство и их ближайшие друзья пировали на подиуме в конце зала. Горело бесчисленное множество ламп, так что не оставалось ни одного темного угла; на галерее менестрелей наигрывал небольшой оркестр; слуги и служанки торопливо лавировали между лежащими на полу охотничьими псами — легавыми и мастифами. Маргарет, еще не совсем пришедшая в себя, была представлена матери Роберта — леди Марианне — и дюжине самых важных гостей. В голове у нее был сумбур, и имен она не запомнила. Сэр Фредерик такой-то, Его преосвященство архиепископ такой-то… Маргарет машинально рассыпалась в любезностях и в конце концов позволила усадить себя по правую руку от Роберта. В бедро уперся холодный нос обнюхивающей ее легавой — она рассеянно погладила пса, почесала ему за ушами и исторгла у хозяина удивленный возглас: