Я взглянул на клубящиеся тучи, из которых хлестало ледяным дождём. Я промок насквозь, как ни старался жаться ближе к стенам, спрятаться под козырьками домов.
Дошёл до перекрёстка, но только сделал шаг на мостовую. Резко свернув, в опасной близости от меня пронёсся чёрный массивный Кадиллак, обдав веером грязных брызг. Я матерно выругался, погрозив кулаком. Бессмысленный, бессильный жест. Когда-то у меня имелась такая крутая тачка. И не одна. Но это осталось там, в другой жизни.
Я остановился около арочного входа, выложенного крупным булыжником с кичливой надписью «Одеон». Пошарил в карманах. Если не выпью сейчас, точно окочурюсь от холода. Вниз вели каменные, разбитые ступеньки.
— Франко, как я рад тебя видеть! Сколько лет, сколько зим! — рядом без приглашения шлёпнулся лысоватый толстяк в плохо сидевшем на нём темно-сером костюме. Он явно шёл за мной. Бросил на столик шляпу «борсалино» с блестящей шёлковой лентой, прямо рядом с моей чашкой, о которую я грел руки. — Чего пьёшь? Фу, какая-то бурда, — сунув нос в моё пойло, фыркнул он. — Давай я тебя угощу.
Он щёлкнул пальцами, показав, что хочет. Бармен быстро нарисовался рядом и выставил перед ним два стаканчика.
Я не пошевельнулся.
— Слушай, Франко, у нас есть кое-что для тебя, — почти не понижая голос, с серьёзностью «шестёрки», посланной на очень важное задание, произнёс он, подвигая ко мне стаканчик. — Маленькое дельце. Я знаю, тебе нужны деньги. — Он вытащил увесистый золотой портсигар с огромным безвкусным рубином на крышке. Эффектным движением фокусника раскрыл, демонстрируя содержимое. — Не хочешь?
— Риззо, исчезни, ты мешаешь мне наслаждаться кофе.
— Кофе? — он презрительно хмыкнул. — И чего ты пьёшь, Франко, капучино или эспрессо? Почему ты вдруг стал такой гордый? Отделился от нас всех? Ты же знаешь, дон Доматто очень расположен к тебе. Франко Романи, Франко «Пианист», крестник великого дона Марчианно. О, Дева Мария, да упокоится его душа, — добавил он, подняв глаза к небу, коротко перекрестившись.
— Если через три секунды ты не испаришься отсюда, я разобью о твою лысую башку эту чашку.
Я поднял на него глаза и толстяк словно сдулся, хотя я не пытался его напугать.
— Ты идиот, Франко, — процедил он, сквозь зубы, вставая, сильно разочарованный во мне и провалом задания. — Сдохнешь на помойке.
Риззо, ублюдок, ни тебе, ни твоему гребанному дону Доматто не понять, что я не хочу возвращаться в прошлое. Не хочу! Черт возьми!
Суд определяет вам высшую меру наказания, предусмотренную законом
Шериф штата передаст вас в руки палача в тюрьме штата