— Незначительная стычка. Беспокоиться не о чем. Говорю тебе, можешь спокойно возвращаться в постель.
Но Арабелла заметила зловещие темные пятна на белой манжете, выглядывающей из-под рукава темного шерстяного плаща. Взяв ближайший канделябр, она подошла к Доминику.
— Арабелла, — предостерегающе произнес он, пытаясь жестом остановить ее.
Но Арабелла упрямо двигалась к нему, пораженная ужасной догадкой. Она догадывалась, что это за пятна.
— Это не для женских глаз.
Арабелле стало плохо, желудок сжался от страха. Все тело напряглось и отяжелело от разлившегося по венам ужаса.
— Снимай плащ.
— Арабелла... Это последнее предупреждение.
Она не обратила ни малейшего внимания на эти слова и, распахнув плащ, оттянула в сторону левый лацкан фрака.
Невольно охнула открывшемуся ее взору поистине ужасному зрелищу. Белая рубашка и светлый жилет были пропитаны кровью. Арабелла замерла на месте, и в этот миг все в мире для нее изменилось.
— Доминик! — прошептала она.
Он взял ее руку в свою, сильную и уверенную. Но Арабелла почувствовала влагу и, опустив глаза, увидела кровь, сочащуюся в неровном свете свечей.
— Боже правый!
— Обычная царапина, которая сильно кровоточит.
Но кровь была повсюду и вытекала из раны у него на груди.
— Иди спать. Джеймс поможет мне.
Она сделала глубокий вдох и осмелилась встретиться взглядом с ним. Мгновение, равное одному удару сердца, они смотрели друг на друга, и за этот миг все, что Арабелла твердила себе об умерших чувствах и равнодушии к нему, оказалось ложью.
— Нет. Тебе помогу я.
Она оглянулась на лакея, набираясь сил для того, чтобы сделать все необходимое.
Доминик наблюдал за тем, как потрясение сменяется жаждой действия. Для начала Арабелла отправила горничную за чистым бельем и стаканом, затем спокойным и ровным тоном дала указания лакею, велев ему помочь его светлости осторожно раздеться. До середины наполнив стакан бренди, она вручила его Доминику, как только тот опустился на диван, оставшись в одних бриджах.
— Пей.
Ее голос звучал спокойно, но герцог сразу понял, что с ней лучше не спорить.
Он не стал возражать, предпочтя подчиниться, и залпом осушил стакан.
Пока он пил, Арабелла закатала рукава своей ночной рубашки, оторвала полоску от чистого белья, принесенного горничной, и смочила материю и свои руки бренди.
Затем присела рядом и мягко заставила мужчину откинуться на спинку дивана.
Посмотрев ему в глаза, Арабелла предупредила:
— Будет больно.
В ее взгляде сквозило беспокойство, которое Доминик уже не надеялся увидеть. Оно тронуло его сердце больше, чем ему бы того хотелось.