и вентиляционную трубу. Дело в том, что высота венттрубы 150 м, и из нее аэрозоли могут лететь дальше (хоть их и меньше), а щели саркофага, хоть их и больше, находятся на высоте до 69 м. Казалось бы, что важнее — повышение радиационной безопасности или контроль безопасности? Если важнее, чтобы суммарная вредность вылетающих радиоактивных аэрозолей была уменьшена вдвое, достаточно заварить байпас — это не 1400 м2, а всего 2 м2, но тогда не останется как бы "контролируемого" канала выброса. Хотя обоснования достоверности контроля в этом канале нет, и никогда не будет.
Осенью 1986 г. героическими усилиями резервистов (их называли "партизанами") были очищены кровли второй очереди. Но не полностью. Осталась куча на северной площадке кровли вентиляционного блока — ее прикрыли от взглядов издалека стальным кожухом, однако на крыше к этой куче открытых источников излучения сохранялся доступ не только воздушным потокам, но и мужчинам в полный рост. Фон около кучи фрагментов активной зоны был до 100 Р/ч. На технологических площадках венттрубы и через пять, и через 10 лет после аварии оставались фрагменты твэлов и пятна с мощностью дозы до 140 Р/ч. Фактически это были открытые источники излучения, раздуваемые ветрами на протяжении 10 лет. Удивительно было, когда с помощью липких планшетов на крыше саркофага определялся выброс радиоактивных аэрозолей из его щелей, а над планшетами лежало рассыпанное ядерное топливо.
Многие, если не все, инженерно-технические решения при ликвидации последствий аварии на ЧАЭС в 1986 г. были приняты в условиях недостатка или отсутствия необходимых достоверных данных о состоянии энергоблока на тот момент. При отсутствии опыта реагирования на аварии такого характера и масштаба Правительственная комиссия брала на себя ответственность за принятие вынужденных волевых решений, обоснованных обсуждением внутри комиссии. Но насколько они выглядят оправданными, целесообразными и эффективными через двадцать лет?
Из стремления предупредить возможное ухудшение ситуации решения, принятые в первые дни после аварии, были направлены, во-первых, на прекращение гипотетических физических и химических процессов, которые, как тогда предполагалось, происходили в активной зоне реактора, и, во-вторых, на исключение распространения радионуклидов за пределы энергоблока и промплощадки АЭС. Между тем, решения первой группы задач противоречили решениям второй. Это означает, что их одновременная реализация не могла быть целесообразной и эффективной: с первого дня реализации решений, направленных на прекращение гипотетических процессов в шахте реактора, было зафиксировано (об этом писали и В.А. Легасов, и В.М. Федуленко, и другие), что заброска грузов с вертолетов приводит к подъему радиоактивной пыли и ее повторному осаждению на только что отдезактивированных участках.