– У тебя короткое, емкое и красивое имя. Ольга, Оля. Не ошибся?
– Нет. Как себя назвала, так ты и запомнил.
– Интересно. Тебя что, зовут иначе?
– Так и зовут, как назвалась. Все верно. Паспорт показывать не буду.
– Хорошо. Верительные грамоты примем в устной форме.
Тут я резко повернулся и в последний момент успел снять турчанку с огня.
– Чуть было не убежал. Умеешь ты зубы заговаривать.
– Нет, зубы не умею. В мозги тумана напустить еще могу, а зубная боль, хоть и моя область, но я не лечу их заговорами.
Я поставил перед ней чашку, ложечкой положил не опустившуюся пену ей в чашку и только затем налил кофе.
– Следовательно, ты не ведьма, не знахарка, а стоматолог.
– В десятку. Какой запах! – она наклонилась к чашке и вдохнула аромат свежесваренного кофе, – божественный напиток, – затем, чтобы не обжечь губы, взяла чашку и сделала глоток.
– Как ты его готовишь? У тебя здорово получается. Научи.
– Главное, не экономить на кофе. Затем молоть зерна самому перед приготовлением. На кончике ножа соли и корицы. А вот затем… – я замолчал, делая театральную паузу.
– Не томи.
– Наливать в турчанку надо не холодную воду из-под крана, а уже горячую и стоять рядом. Кофе не любит, когда от него отворачиваются. И в момент, когда пена начинает подниматься и готова схлопнуться, уйдя на дно, надо снимать с огня.
– Ну, ты специалист. А почему не холодной водой?
– Холодная вода остужает молотый кофе и затем медленно его нагревает. Он не дает того аромата. Ты же лимон ошпариваешь, чтобы был аромат. Вот и здесь также. Как взрыв, а он боится, что все закончится и не успеет отдать свой аромат. И потом я положил кофе в чашку и добавил кофе. Он в чашке доходит, томится в ожидании, когда его почувствуют.
– Ты так вкусно рассказываешь, что можно я начну пить, а то уже слюнки текут.
Я вылил остатки кофе и себе в чашку и сел за стол напротив нее. Отпивая горячий кофе, я рассматривал ее. У нее были прямые светлые волосы, узкое лицо, миндалевидные темные глаза под ровными дугами бровей. В общем, как я уже и отмечал, когда смотрел на нее чуть раньше, она была мила и приятна для глаз. На вид ей было не больше двадцати шести.
– Думаешь, и что теперь? Когда я уйду? – прервала она мои наблюдения.
Это несколько смутило меня, но вида я не подал.
– Буду объективен. Когда проснулся, была такая мысль, а сейчас она меня покинула.
– Почему сейчас?
– Бывает, посещают крамольные мысли – затащить женщину в постель тяжело, вытащить, порой, еще сложнее.
– Меня вытаскивать не надо. Я еще умею ходить и с кровати встаю, а не сползаю.