Начался дождливый сезон, который обычно продолжается здесь с начала июня и до конца сентября. В остальное же время года, за исключением «малых дождей» в феврале, осадков нет вовсе.
Хотя я принимал все меры, чтобы защитить обезьян от дождя и холода, многие из них плохо переносили резко меняющуюся погоду. Это относилось главным образом к зеленым мартышкам, которые, находясь в Аддис-Абебе, оказались почти на тысячу метров выше обычного уровня мест их обитания, где температура в самое холодное время года не бывает ниже 10—12 градусов тепла. Павианы и гелады не страдали от похолодания, так как в высших пределах мест, где они водятся, температура в зимнее время падает до нуля и даже немного ниже, камни, на которых они ночуют, покрываются густым инеем, и нередко выпадает крупный град, устилающий почву слоем в несколько сантиметров.
Наибольшее неудобство обезьяны испытывали не от дождя и холода, а от тесноты помещений. Даже крупных павианов гамадрилов приходилось держать по-двое в одной клетке объемом не больше кубометра. В большинстве обезьяны жили мирно; печально поглядывая на деревья, они сидели обнявшись или роясь в шерсти друг у друга. Если же начинались ссоры между какими-нибудь двумя пленниками, то нужно было держаться на-чеку и во-время рассадить их по отдельным клеткам, пока все это не кончилось сильной дракой.
Много хлопот доставили мне два крупных павиана, сидевших в одной клетке. Раза два в неделю между ними происходили свирепые бои. Драчуны визжали, катались по клетке клубком. Я успокаивал дерущихся, обливая их водой из ведра. Павианы боятся воды и в отличие от некоторых других обезьян, например макак, никогда не купаются.
Схватки между моими павианами проходили всегда благополучно, без особых последствий, но однажды «старики», как мы их называли, довольно изрядно потрепали друг друга: у одного оказалась разорвана ноздря вместе с губой, у другого — прокушена рука. На этом бои прекратились, так как мы рассадили драчунов в разные клетки.
Довольно часто вели бои между собой мартышки. Пришлось несколько раз обращаться к Лидии Сергеевне, врачу-хирургу советского госпиталя, за помощью. На рваные раны по всем правилам накладывались швы. К счастью, у обезьян раны заживают очень хорошо, без нагноения.
Во время пересадок из одних клеток в другие некоторые юркие мартышки-подростки умудрялись удирать. Постепенно из беглецов во дворе на высоких эвкалиптах образовалась группа из восьми мартышек. В часы кормления они спускались на землю и в определенных местах ждали корма или бегали к клеткам и тащили еду через сетку. Они не уходили со двора, хотя могли бы легко уйти в горы, перебегая и перепрыгивая с дерева на дерево по сравнительно густо растущим в Аддис-Абебе эвкалиптам. Повидимому, их удерживало не только место кормления, но и стадный инстинкт. Правда, все это были подростки, и, вероятно, если бы выскочили взрослые самцы и самки, то, образовав стадо, они бы ушли.