— Проклятье, — простонала Танит. — Они все еще здесь.
— Но уже уезжаем, — сухо произнес ее отец, выходя из квартиры. Своими темными вьющимися волосами и тяжелым взглядом Дориан Грейвс напоминал героя какого-то готического романа. Он чмокнул дочь в щеку. — Будь хорошей девочкой и обещай, что к нашему возвращению не спалишь дом.
— Если только ты привезешь мне что-нибудь интересное.
— А я когда-нибудь приезжал без подарка? — усмехнулся он. — Ладно, мне пора. Мама уже внизу. Мы вернемся в конце следующей недели. Всего хорошего, юные леди. — Грейвс церемонно поклонился и вошел в лифт.
— Ну, вот и все, — облегченно вздохнула Танит, едва за отцом закрылись двери лифта. — Не стесняйтесь, располагайтесь.
Она направилась к бару, где у отца хранилась отличная коллекция спиртного, достала бутылку с кровью, смешанной с коньяком «Наполеон», разлила напиток в четыре бокала и вручила подругам. Кармен и Мелли уже развалились на кожаном диване.
— За нас! — воскликнула Лилит, поднимая бокал.
— За нас, — эхом отозвались Танит, Кармен и Мелинда.
— За принцесс-вампирш Нью-Йорка! За наше долгое правление!
— Так, и куда же мы пойдем сегодня вечером? — спросила Мелинда, нетерпеливо подпрыгивая на диване.
— В Вашингтон-сквер, — сказал Жюль, подкидывая монетку и забрасывая ее в пустой бокал. — Лилит ведь хотела поохотиться.
— Отлично, в Вашингтон-сквер, Жюль, — засмеялась Лилит. — А когда мы сможем выехать?
Жюль глянул на часы.
— Я думаю, солнце уже село. Можно отправляться. Я знаю новый клуб, в котором можно славно позабавиться.
— Хорошо. Я скажу Танит. — Лилит направилась к подруге и Сергею, которые лежали на ковре. — Эй вы, двое! Вставайте! Нам уже пора.
Танит неохотно отодвинулась от Сергея и улыбнулась Лилит туманной улыбкой.
— Пора?
— А это не опасно? — спросил Сергей. — Хельсинга не боитесь?
Лилит засмеялась.
— Это просто глупая сказка, выдуманная взрослыми для того, чтобы мы не устраивали слишком шумные забавы.
— Не знаю. Мой дедушка был убит Хельсингом, — сказал Сергей.
— Ты что, Сергей? — промурлыкала Танит. — Боишься? Да сколько лет назад это случилось? Семьдесят пять? Сто?
— Сто двадцать, — неохотно произнес он.
— Ну, это уже устаревшие сведения, — настойчиво сказала Лилит. — Кто в последний раз слышал что-нибудь о Хельсинге на улицах Нью-Йорка? Я не имею в виду немертвых, я говорю о вас!
— Лилит права, — улыбнулась Танит. — Причин для беспокойства нет. Самое плохое, что может случиться, — налетим на представителей Новых семей.
Друзья обменялись быстрыми взглядами. Они не могли признаться друг другу, что их беспокоят члены Новых семей. Все равно если бы лев признался, что боится гиены.