Дейнекин резко крутанулся назад. В руке его тускло блеснул револьвер.
— Не понял, Сатир! — рявкнул он. — Объяснись!
Данил мрачно улыбался. Он был уверен: его боец, прошедший жесткое кодирование, не сможет тягаться с хозяином.
— Объясняю! — заявил Север громко, чтобы слышали окружающие. — Ты подставляешь всех нас, всю братву, под ментовский беспредел! Война с Львивченко — это смерть нашей «семьи»! Сам ты отсидишься в бункере, а мы полезем под ментовские пули! Нами займутся руоповцы, штемпы, федералы, вся ментовская рать! Нас перебьют, как щенков, а ты либо наберешь других, либо сдернешь отсюда с нашим «общаком» в заначке! Так вот: я, Сатир, говорю — этого не будет! Сегодня мы сами, я и Умник, договорились с Львивченко! Мы не станем воевать, мы станем вместе делать бизнес! А ты низложен, Корвет!
— Так вы не выполнили приказ? — спросил Дейнекин вкрадчиво.
— Мы никого не убили, если ты об этом! Мы не желаем умирать, и плевали мы на тебя, Корвет!
Север намеренно задирал Дейнекина. Белов понимал, что страшно рискует, однако нарочно провоцировал Корвета выстрелить первым. Северу нужен был яркий эффектный киношный трюк, напыщенное символическое действо, чтобы разом низвергнуть авторитет Корвета в глазах братвы. Только так Север рассчитывал прочно заместить собой прежнего «папу» в глазах бандитов.
— Ну, молись, Сатир! — осклабился Корвет, поднимая ствол.
Север толкнул Умника влево, а сам упал вправо, на лету выхватывая револьвер. Пуля Дейнекина ударила в дальнюю стену зала. Уже с пола Север дважды выстрелил в ответ. Корвет заревел, словно разъяренный бык: свинец разворотил ему кишки. Вся братва изумленно взирала на своего корчащегося атамана, обхватившего обеими руками живот.
Север поднялся на ноги.
— Сдохни, сука продажная! — выкрикнул он с истеричным блатным надрывом, примитивно и безотказно романтизируя эту грязную сцену, превращая ее из обычного ловкого убийства в акт благородного возмездия, расплаты с предателем. Хлопнул еще один выстрел, направленный в грудь Дейнекину. Корвет отлетел назад, едва не задев гинекологическое кресло с прикрученной к нему шлюхой, пару раз дернулся на полу и затих.
Секунду стояла мертвая тишина.
— Босса завалили, босса! — прорезал ее вдруг крик Борзого. Малый, ничего не соображая, ринулся на Белова.
Север даже не шевельнулся, лишь качнул стволом в сторону бандита. Сшибленный на бегу пулей, угодившей точно меж глаз, Борзой молча грохнулся ничком, перевернувшись в воздухе вокруг своей оси.
Вновь повисла тишина. Братва осознавала случившееся. И тут заговорил вставший с пола Умник.