— Ой, беда, шеф… — склонил голову Ермаш.
— Без тебя знаю, что беда! — резко перебил Иван. — Не баклань! Толкуй по сути! Что удалось выяснить?
— Значит, так, — зачастил Ермаш. — Завалил ребят клиент Геллы, это ясно. Привел его к нам Вовик, бармен.
— Вовик что, ссучился?
— Не думаю. Он нажрался ночью виски до усеру. На кухне. Там и уснул. Будь он в доле с киллером, небось сдернул бы сразу…
— Логично. Что представлял собой киллер?
— Гелла говорит — набушмаченный фраер. Бабок много, понту много, а так — каша…
— Как выглядел?
— Соска не запомнила.
— А Вовик?
— Божится, пидор, что тоже не запомнил! Хотя пацан жил у него два дня! Я уж хотел Вовочке паяльник в очко загнать, да решил дождаться тебя, шеф.
— Не запомнил, говоришь… — Иван задумался. Черт… Ну-ка вели позвать оставшегося в живых часового! Да сам посиди, послушай… Сдается мне, все обстоит хуже, чем я думал.
Вскоре парня привели.
— Рассказывай! — велел Иван.
Тот кратко изложил известные ему события.
— Та-ак… — Иван оперся локтями о стол, сплел пальцы и положил на них подбородок. — И ты не можешь описать этого лоха?
— Не могу.
— Хреново разглядел?
— Разглядел нормально.
— Почему тогда не можешь описать?
Парень смутился.
— Ну вот вроде вижу его лицо… — начал он неуверенно… и замолчал.
— Продолжай! — сорвался на крик Иван. — Видишь лицо, и дальше?
— Оно словно уплывает… — пробормотал бандит.
— Ты пил на вахте? Торчал? — отрывисто спросил авторитет.
— Что ты, шеф, как можно! — испугался боец. — Что ж я не знаю, где стоял, кого стерег?!
— Может, за танцем Алой Розы подглядывал?! — рявкнул Иван.
— Да шеф, да я!.. — парень начал заикаться. — Да бля буду! Да что я, самоубийца?!
Охранникам, несущим вахту в борделе, смотреть выступление Милы запрещалось так жестко, как не запрещалось даже пьянство или употребление наркотиков на посту. За нарушение этого главного запрета можно было поплатиться не просто разбитой мордой — жизнью. Ибо и спиртное, и иная «дурь» все же оставляют человеку возможность соображать. А танец Алой Розы временно начисто лишал разума всех, особенно мужиков.
— Хорошо, верю! — напористо продолжал Иван. — Но хоть прикид налетчика ты запомнил?
— Да! — встрепенулся боец и тут же осекся. — Нет… Прикид как прикид… Не от Юдашкина, но и не с помойки…
— Ладно, иди, убогий… — из Ивана, казалось, выпустили воздух. — Ступай, ступай, ты не виноват…
Радостно сверкнув глазами, парень мгновенно исчез. Он чувствовал себя родившимся заново.
Ермаш внимательно взглянул на хозяина. Иван совершенно сник. На его совсем еще молодом лице проступили усталые морщины.