Земля Ольховского. Тайны чужого мира. Kнига 2 (Колчигин) - страница 80

– Задвиньте стекла! – распорядился я и рванул пусковой шнур.

Мотор завелся не сразу, с пятой или шестой попытки, а за это время ящер успел приблизиться к нам еще метров на тридцать – Адмирал, заметив его, сразу высунулся из рубки и свирепо зарычал. Теперь я мог бы легко подстрелить не в меру любопытного плезиозавра, выбравшего совсем неподходящую для себя добычу, но я всегда стремился избегать ненужных жертв даже среди животных… Когда двигатель взревел, я толкнул Адмирала обратно в рубку, протиснулся следом и прикрыл за собой двери – на всякий случай. Заняв свое место, я включил передний ход, плавно добавил обороты, мельком глянул на эхолот – здесь было около десяти метров глубины, и лишь потом обернулся и посмотрел сквозь стекла кормовой панели рубки. Грохот и клубы дыма от мотора ящеру явно не понравились – над водой он больше не показался, и я, прибавив ход, чуть сдвинул боковое стекло – в рубке почти сразу стало душно.

– Может быть, вас подменить, Николай Александрович? – придвинувшись ближе ко мне, громко спросила Наташа (гул двигателя даже через прикрытые дверцы рубки был очень ощутимым). – Вы бы тоже немного отдохнули!

– Только не сегодня! – также громко ответил я. – У нас слишком большая нагрузка – малейшая ошибка и дело добром не кончится!

Девчонка придвинулась еще ближе и, не смущаясь присутствия брата, поцеловала меня в щеку. Лодка ощутимо накренилась на левый борт, и я немедленно переложил штурвал сразу на несколько румбов вправо, чтобы избежать лишнего риска. Наташа спохватилась и быстро вернулась на свое место, чуть даже опасливо поглядывая на меня – ждала выговора. Но я, понятно, промолчал, а потом даже чуть улыбнулся, не поворачивая головы и возвращая судно на прежний курс – случалось, оставлял без «разноса» и более серьезные провинности, а на эту девчонку вовсе не мог даже сердиться… Тем временем место береговых утесов, которые отступили далеко на юг, заняла неширокая полоса пологого песчаного пляжа, а за нею поднималась сплошная зеленая стена леса древовидных хвощей и папоротников. Мне, конечно, очень хотелось взглянуть на стоянки предыдущей экспедиции, расположенные в этих местах, но я сразу твердо решил не рисковать понапрасну и не отдаляться от лодки больше, чем на сотню-другую шагов. Сопоставив нашу среднюю скорость и расход топлива (в выбранном мною режиме – снижение оборотов на три минуты каждые полчаса – двигатель сжигал двадцатипятилитровую канистру за два часа) – я решил, что мы достигнем устья реки Южной чуть раньше, чем предполагалось прежде – к исходу четвертого часа пути. Море пока оставалось спокойным – лишь все те же длинные пологие волны, плавно покачивающие лодку, в результате чего моих молоденьких подчиненных опять потянуло в сон. Я же был осторожен и внимателен, как всегда – дважды мне удалось очень удачно обогнуть, замеченные уже с близкого расстояния, целые острова плавучих водорослей, а один раз даже избегнуть столкновения с каким-то огромным животным, чья бурая гребенчатая спина показалась из воды прямо перед самым носом лодки. Скоро я заметил, что далеко на севере стали собираться тяжелые черные тучи, часто озаряемые еще едва различимыми вспышками молний. Мне осталось лишь отметить для себя, что в период нашего пребывания в здесь сильные ливни шли буквально каждые несколько дней – наши предшественники не сталкивались с такими частыми тропическими грозами. Возможно также, что и общая гидрологическая обстановка была иной – по некоторым данным, почерпнутым из самих дневников Ольховского, и моим собственным наблюдениям можно было сделать вывод об изменении уровня Восточного моря, который в наше дни казался существенно выше, нежели во времена экспедиции наших предшественников. Это мое предположение очень скоро получило первое доказательство – в низком песчаном береге наметился довольно обширный залив, в глубине которого можно было разглядеть устье небольшой реки. Четвертый час пути был на исходе, и я сразу повернул мотолодку в направлении этого притока, за которым до самого горизонта виднелись лишь пологие красноватые песчаные холмы. На этот раз топливо в канистре закончилось, когда я уже миновал залив и вошел в устье этой речушки. Едва мне стоило подняться с места, как Адмирал сразу вскочил, полностью перекрывая мне путь (получалось это у него совсем неплохо), и я опять с трудом протиснулся между ним и задним креслом, где сидел Володя. Выбравшись на носовую палубу, я взялся за весла и несколькими сильными гребками подвел суденышко к берегу. Затем спрыгнул на влажный песок, взялся за носовой рым и вытянул лодку, как можно выше на берег. Адмирал выбрался из рубки и ступил на узкий борт, где для него места было совершенно недостаточно, сделал шаг-другой, споткнулся об укрепленное здесь весло и с шумом свалился в воду, подняв целый фонтан брызг. Громко отфыркиваясь, пес выбрался на берег и несколько раз тщательно встряхнулся – я успел предусмотрительно отойти на несколько шагов, а затем, принюхиваясь и присматриваясь, принялся обследовать ближайшие окрестности. Внимательно оглядевшись по сторонам (мои молодые служащие еще только выбирались из лодки), я поднялся на береговую возвышенность и осмотрелся еще более тщательно. Густой лес хвощей, папоротников и пальм начинался на востоке, примерно, в сотне шагов отсюда (мы остановились у правого берега реки), на западе всюду виднелись гряды песчаных холмов, а с севера приближалась очередная гроза, которая, правда, находилась еще достаточно далеко за морем. На несколько минут я задумался: без сомнения, мы находились в устье реки Южной, которая по описаниям предыдущей экспедиции представляла собой на значительном протяжении почти сухое русло, теперь же передо мной был на глаз довольно глубокий (для ширины в семь-восемь метров) и полноводный поток, по которому можно было легко продвинуться на десяток-другой километров к югу.