— Ну, не знаю, с твоих тринадцати лет ни разу не видел твоего лица без толстого слоя штукатурки. Тоже мало радости.
— А мне с утра до вечера приходится смотреть на твою физиономию.
— Поскольку смотреть друг на друга — все равно что смотреться в зеркало, лучше бы поспорили о чем-нибудь еще. — Эйдан предупреждающе поднял палец, прекращая перепалку. — Пусть Джуд договорит.
— Я почти закончила. — «Удивительно, — подумала она, — как быстро я приноровилась к отношениям в этой семье». — Дарси, я уверена, что ты с удовольствием будешь выступать на сцене перед публикой, но, даже если бы сама мысль об этом страшила тебя или была бы тебе ненавистна, ты все равно бы это сделала. Ради этих двоих ты бы сделала, что угодно.
Хотя это заявление было очень близко к тому, чем закончился разговор с Тревором, Дарси рассмеялась.
— Я сделаю что угодно ради собственного удовольствия.
— Многое, — согласилась Джуд. — Во-первых, ты сделаешь это для Эйдана, а Эйдан — это паб. Во-вторых, ты сделаешь это для Шона, а Шон — это музыка. И только в-третьих, ты сделаешь это для себя, для своего удовольствия.
— Но ведь главное — удовольствие, не так ли? — Дарси вскочила. Эйдан перехватил ее, притянул к себе. Дарси посопротивлялась, но в конце концов со вздохом села к нему на колени.
— Дарси, лапочка, скажи мне, чего ты хочешь?
— Наверное, воспользоваться этим шансом.
Эйдан кивнул, встретился взглядом с Шоном.
— Давайте спокойно подумаем денек-другой. А потом я поговорю с Маги, выясню, что он еще задумал.
Каждое утро громыхание, рокот и металлический лязг за окном будили Дарси очень рано, а когда она вспоминала, что это мучение будет продолжаться еще почти целый год, ей хотелось повеситься.
Однако самоубийство все же не входило в ее ближайшие планы, и она включала музыку на полную громкость или просто лежала, представляя, что живет в пентхаусе в большом, шумном городе — в Нью-Йорке или Чикаго — и весь этот шум создают мчащиеся далеко внизу машины и толпы людей, спешащих по своим делам.
По большей части, это помогало, а если нет, она, чертыхаясь, бежала в душ и подолгу не вылезала оттуда.
Иногда, по настроению, она подходила к окну и некоторое время следила за стройкой. И выискивала глазами Тревора. Разумеется, не каждый день, это было бы слишком предсказуемо, но чаще она следила за ним незаметно.
Чем бы он с утра ни занимался, ей нравилось смотреть на него. Иногда с растрепанными ветром волосами, сунув большие пальцы рук в карманы джинсов, он стоял на краю площадки и серьезно обсуждал что-то с Бренной или Миком О'Тулом.