— Мне нужна одежда, которая не будет травмировать детскую психику, — сказала я, глядя вниз на катающихся на коньках пингвинят.
— Нам нужна еще одна ванная, — сказал Мика.
— Мне нравится идея превратить хозяйскую спальню в мастер-сюит[19], — поддакнул Натаниэль.
— Мы уже говорили об этом, но если мы решимся на это, то нам не останется места, где спать, на время ремонта, — сказала я.
— Мы можем перекантоваться пока у Жан-Клода, а Джина с Зиком пусть остаются здесь, таким образом, Ченс по-прежнему сможет наслаждаться солнышком, а они смогут следить за ходом ремонта, — предложил он.
Я нахмурилась
— Ты уже все продумал.
Он улыбнулся.
— Ага.
Не знаю, что бы я еще ему сказала, но тут Мика заметил:
— Ты до сих пор одета.
Я зыркнула на него, все еще хмурясь, но потом усмехнулась.
— Эй, у меня, по крайней мере, хоть ноги голые, а твои — все под простыней.
— Да на вас обоих многовато одежды, — вмешался Натаниэль. — Я один совсем обнажен.
Чтобы доказать это, он поднялся на колени и продемонстрировал такой вид, которого никогда не увидят завсегдатаи «Запретного плода». Захватив в горсть простыни, и стянув их с Мики, он пополз ко мне. Перегнувшись через спинку кровати, он одной рукой схватил меня за талию, другой за бедра, поднял меня, и с легкостью перебросил на кровать, упав рядышком так, что я внезапно оказалась между ними двумя. Мы все еще смеялись, когда рука Натаниэля начала путешествие под мою ночнушку. Он провел рукой по моему бедру, по талии, медленно продвинулся выше. Когда его рука коснулась моей груди, я перестала смеяться, но все же, как и он улыбалась.
Мика повернулся на бок рядом со мной и провел рукой вверх по другому моему боку, зеркально повторяя движения Натаниэля, пока каждый из них не захватил по груди и в их улыбках начало проскальзывать что-то более серьезное, но не менее приятное.
Мика первым начал постепенно задирать мою футболку. А Натаниэль перехватил эстафету, повторяя как зеркало. Я приподняла бедра, помогая им продолжать ее стягивать, а затем и вовсе освободить меня от нее через голову и руки. Мика бросил ее на пол и посмотрел на меня сверху вниз.
— Ну вот, так-то лучше, — произнес он низким, не с интонацией леопарда, а просто возбужденного мужчины голосом.
Я вдруг обнаружила, что лежу здесь обнаженной и смотрю на них снизу вверх. Они смотрели на меня в ответ, пара золотисто-зеленых глаз и пара лавандовых. И во взгляде и тех и других зарождалась тьма. Такой взгляд я видела у всех мужчин, с которыми была близка. Взгляд, показывающий, насколько они уверены в тебе, уверены, что ты не скажешь «нет», и что в этот момент ты всецело принадлежишь им. Возможно не навсегда, возможно не только им, но, тем не менее им, потому что даже в самом покорном мужчине есть что-то примитивное, заставляющее его желать обладать тобою, пусть и всего лишь ночь, час, мгновение. У женщин тоже может быть собственная версия подобного взгляда, но если она и была, я не находилась у зеркала в критический момент, а мой ограниченный опыт с женщинами не показал мне подобного выражения в их взгляде. Я не говорю, что его там нет, я просто его не видела.