— Твоя головка так загнулась, как будто завернулась?
— Да, — ответил он, что означало — в этой позе он был на несколько сантиметров длинноватым для меня, а может и больше.
— Тебе не больно? — спросила я.
— Нет, а тебе? — спросил он.
— Нет, только немного непривычно.
— Непривычно в хорошем смысле?
Я подумала над этим мгновение, а затем ответила «Да». Он нашел ритм, прием, при котором мог проникать в самую глубину меня так, что я могла чувствовать в конце каждого толчка его загибание, как будто он мог гладить меня своим кончиком. И получалось, что он толкался в глубину, затем выскальзывал из меня, гладя вверху и так в конце каждого движения.
— Сильнее, — попросила я.
—Уверена? — спросил он.
— Да.
Он поверил мне на слово и начал двигаться быстрее, жестче, но каждый толчок заканчивался его загибом, словно лаская меня, гладя в самой глубине моего тела. Удивительное ощущение. Я почувствовала его колебание, и оглянулась через плечо, чтобы взглянуть на его лицо. Он закрыл глаза. Во-первых, так он мог сконцентрироваться на своем теле, ощутить свое движение во мне. Другой же причиной было то, что так он мог дольше продержаться. Большинство мужчин полагаются на зрение, а, не имея возможности видеть, как он входит в меня и выходит, он мог немного оттянуть концовку. Я смотрела на его сосредоточенное лицо, как мое тело двигалось и изворачивалось на кровати от его толчков и нажима. У меня была секунда на то, чтобы успеть подготовится и в следующую секунду меня уже накрыл оргазм. Я вцепилась пальцами в кровать, и из моего рта вырвался зародившийся в глубине горла крик.
Полным напряжения голосом, Мика проговорил:
— Анита, кормись!
Опустив сдерживающие ardeur метафизические щиты, я позволила себе питаться. Почувствовав, как я опустила свои барьеры и начала кормиться, Мика тоже отпустил вожжи, перестав сдерживаться, наконец, отдавшись чувствам. Он толкался в меня, жестко и быстро, а потом, когда его головка еще раз двинулась вверх, доставляя последние мгновения гладящего удовольствия, он кончил, и благодаря ardeur-у я могла это почувствовать. Я могла ощущать его горячего и влажного глубоко в себе, пока мое тело питалось всем этим, кормилось его такими глубокими толчками, когда он отклонился немного назад, и если бы он принадлежал к другому типу мужчин, это могло бы навредить ему вместо невероятно приятных ощущений, и если бы я принадлежала к другому типу женщин, от нахождения его так глубоко во мне, удовольствие могло бы превратиться в сплошную боль. Но мы были самими собой, нам нравилось глубоко и грубо, и все, что сопутствовало этому.