Мой пульс подскочил, но, на самом деле, Вайскопф не рассказал нам ничего нового, чего бы мы сами уже не подозревали. Охранники трижды все прочесали. У нас были толковые люди. Я верила в это, на полном серьезе, но все равно боялась.
— В вашей группе есть еще люди-слуги? — спросила я.
— Нет.
Паника немного утихла. Значит, средь бела дня бомбы взрывать некому, к тому же на складе мы убили их специалиста-подрывника.
— Подожди, — сказала я, — а что касательно Ренфилдов… дважды укушенных?
На его лице отразилось отвращение:
— Дважды укушенный — это было бы оскорблением людям, которых мы переубеждаем.
— Значит, Ренфилд. В вашей группе вампиров они у кого-то есть?
— У некоторых, — ответил он.
Мой пульс снова застучал в районе горла:
— Их имена?
Он колебался.
— Если эти бомбы взорвут, то ты и твой Мастер будете также виновными в этом, как и все остальные, — надавила я.
— В твоих силах это предотвратить, — сказал Дольф.
— Если кто-то погибнет потому что ты нам не сказал, на тебе повиснет такая же вина, как и на них, и людям-слугам грозит попасть под закон. Если на вампиров падет подозрение в совершении преступления, то слуги, в любом случае, получат за содействие в преступлении.
— Мы никогда себе не простим, если потеряем еще невинные жизни, — проговорил Вайскопф, уставившись на собственные крепко вцепившиеся в стол руки.
Вайскопф назвал нам имена, одно из которых не оказалось в базе данных, но о нем была запись в связи с вооруженным нападением, а второе было в системе, потому что он работал судебным приставом до того, как стал вампиром, после чего потерял эту работу. Правительство, а не только военное подразделение, не желало, чтобы на него работали вампиры. На рассмотрении Верховного Суда прямо сейчас лежало дело, которое могло все изменить, но пока это не произошло, Кларэнс Брэдли потерял свою работу, пенсию и больше десяти лет в системе. Звучало, как отличный мотив для разного рода обид.
Мы вытянули всевозможные подробности о том, чье фото у нас уже было, а затем приступили над получением последнего, необходимого нам портрета другого. В разгаре всего этого зазвонил мой телефон, и я была немного удивлена, услышав голос Никки.
— У нас проблема.
— Какая? — спросила я, пытаясь сохранять голос нейтральным на случай, если это была проблема, с которой нам предстояло справиться без участия копов.
— У нас Ренфилд, к которому прикреплена бомба, и в его руке детонатор, поэтому если он умрет, бомба взорвется.
— Где? — прошептала я.
— В «Запретном Плоде».
— Он же сейчас закрыт, — удивилась я.
— Они репетировали здесь новую танцевальную программу.