— Я узнал человека, который следил за тобой, — прошипел на ухо Руфину догнавший его Фронелий. — Это некий Эквиций, самый большой негодяй из тех, что встречались на моем пути.
— Он служит патрикию Трулле, — пояснил Руфин.
— А вот в этом я как раз не уверен, — усмехнулся Фронелий. — Потеряв твой след, он направился прямиком к префекту анноны Пордаке. Так утверждают нанятые мной люди.
— А им можно верить?
— Вполне, — кивнул Фронелий. — Им просто незачем меня обманывать.
Нужных людей Фронелий вербовал в притонах и харчевнях. Сейчас у него под рукой имелось не менее сотни головорезов, готовых за хорошую плату на любое преступление. Впрочем, особого доверия Руфин к ним не питал по одной очень простой причине — их можно было перекупить. Полагаться он пока что мог только на своих юных друзей-варваров, которые на удивление легко освоились в Риме. А ведь прошло всего десять дней с того момента, когда ватажка беглого нотария проникла за городские стены.
— Наш друг Придияр приглянулся одной любвеобильной матроне, — усмехнулся Фронелий. — Я же тебе говорил, Руфин, что эти ребята пойдут далеко.
— Нам пока не до развлечений, магистр, — нахмурился патрикий.
— Ты меня не дослушал, друг мой, — укоризненно покачал головой Фронелий. — Рыжий древинг, самый смазливый из наших варваров, и я специально послал его в один из портиков Форума, чтобы он помозолил ей глаза.
— Кому ей?
— Ефимии, вдове патрикия Варнерия. Очень симпатичной бабенке двадцати примерно лет.
— И зачем она нам?
— По слухам, комит Федустий питает к ней самые нежные чувства, — продолжил свой рассказ Фронелий. — Это он помог Ефимии сохранить состояние, когда ее муж покончил с собой.
— А почему патрикий Варнерий решил умереть?
— Он был одним из самых активных участников заговора Прокопия, — охотно пояснил магистр. — Его выдал нотарий Софроний, перебежавший в стан Валента. Варнерий не стал дожидаться ареста и принял яд. Ефимия — христианка, вхожая в дом епископа Симеона. Думаю, нам она может принести немалую пользу.
— Хочешь сказать, что она знает, где находится Фаустина?
— Очень может быть, — кивнул Фронелий. — Ведь Фаустина с дочкой пропали сразу после ареста Луканики. Патрикия отправили в Медиолан, а вот вдову и дочь императора Констанция Федустий почему-то придержал.
— А зачем они ему?
— Ему не Фаустина нужна, а сокровища Прокопия, — понизил голос почти до шепота Фронелий.
Руфин от удивления даже остановился:
— Но ведь все состояние Прокопия конфисковано?
— Речь идет о константинопольской казне, патрикий. По меньшей мере в два миллиона динариев.