— Ты уверен, что Целестина собирается похитить золото Прокопия? — недоверчиво покосился на Пордаку комит.
— А для чего ей, по-твоему, понадобилось пятьдесят подвод? — усмехнулся нотарий. — Что еще можно вывезти из этого захудалого городишки? Благовония, что ли? Кроме того, я опознал в одном из гостей прекрасной патрицианки бывшего магистра Фронелия.
— А почему ты его не задержал? — сверкнул глазами Лупициан.
— Тебе золото нужно, комит, или старый солдафон, о котором уже забыли оба императора? — обиделся Пордака.
— О Валенте не скажу, но в отношении Валентиниана ты, пожалуй, прав, — криво усмехнулся Лупициан.
— А что у нас с Валентинианом? — удивился Пордака.
— Император умер десять дней тому назад, — сказал спокойно Лупициан. — Я разговаривал с гонцом, которого комит Меровлад направил с печальной вестью к божественному Валенту.
Пордака так и не смог придать своему лицу скорбное выражение, приличествующее случаю. Его буквально распирало от восторга. Со смертью Валентиниана заканчивалась опала бывшего префекта анноны, и он теперь мог без опаски вернуться в Рим. И хорошо бы вернуться в Вечный город с казной, распухшей от золота.
— Не так откровенно, Пордака, — осудил обрадованного нотария Лупициан.
— Я считаю, комит, что в создавшейся ситуации нам следует наплевать на договоренности с префектом Софронием. Ведь наверняка Целестина действует по его указке.
— Допустим, — задумчиво протянул Лупициан. — А что ты скажешь императору Валенту?
— Ничего, высокородный комит, — усмехнулся Пордака. — В конце концов, у нас с тобой слишком много забот, чтобы следить за блудницами. И если благородная Целестина сгинет где-то на дороге вместе с обозом, то в чем же здесь наша вина? Вряд ли в создавшейся ситуации префект Софроний пойдет искать правду к императору Валенту.
— Я дам тебе людей, Пордака, — кивнул Лупициан. — Куда ты собираешься переправить обоз?
— В загородную усадьбу Максима, которую он передал в твое распоряжение, комит.
— А что ты скажешь моим людям?
— Скажу, что благородная Целестина пыталась вывезти из города продовольствие, вопреки твоему прямому распоряжению, и тем самым обречь нас на голодную смерть.
— Разумно, — согласился комит. — И как мы поделим с тобой это «продовольствие», светлейший Пордака.
— Я свое место знаю, высокородный Лупициан, — улыбнулся нотарий. — Сорок процентов — мне, шестьдесят — тебе. И хорошо бы устроить в городе какую-нибудь заварушку с участием готов. Чтобы отбить у обывателей память об обозе. Был он или не был. Выезжал из города или не выезжал.
— Действуй, Пордака, — приказал Лупициан. — Пусть тебе сопутствует удача.