Миссис Лайонз, — протягивая руку для рукопожатия, сказал толстяк. — Меня зовут Дик Сомерс.
Кэтрин позволила мужчине пожать ей руку. Рукопожатие было слабым, а кожа — влажной.
Зазвонил телефон. Роберт Харт не двинулся с места, и Кэтрин была очень благодарна ему за это. Она сейчас нуждалась в нем.
Откуда вы? — спросила женщина.
Я следователь из отдела безопасности. Первым делом спешу заверить вас, от своего лица и от лица моих коллег, что все мы глубоко сожалеем о постигшей вас утрате.
До слуха Кэтрин долетало приглушенное бормотание диктора из стоявшего в соседней комнате телевизора.
Спасибо.
Я знаю, что это невосполнимая потеря для вас и вашей дочери, — сказал Сомерс.
При слове «дочери» Кэтрин передернуло. Это не осталось незамеченным.
Однако я обязан задать вам несколько вопросов, — продолжал толстяк.
На столах в кухне стояли одноразовые пластиковые стаканчики из-под кофе и две яркие розовые коробочки с пончиками «Данкинг Донате».
Кэтрин страстно захотелось пончика, обыкновенного пончика, который можно окунуть в чашку с горячим, дымящимся кофе, а затем отправить сладковатое тесто себе в рот. Как-никак она не ела уже более полутора суток.
Мой коллега Генри Бойд, — сказал Сомерс, представляя вдове молодого светловолосого мужчину с усами.
Кэтрин пожала протянутую руку.
Затем ей представили четырех человек, облаченных в летную форму авиакомпании «Вижен»: золоченые пуговицы и галуны, зажатые в руках фуражки. Такую же униформу носил ее покойный муж. От волнения у Кэтрин перехватило дыхание. Она пропустила мимо ушей обрушившийся на нее поток соболезнований, прекрасно понимая, что они лишены искренности, что люди, приехавшие в ее дом, собрались здесь не за тем, чтобы горевать о постигшей ее утрате.
Мужчина с волосами цвета металлической стружки сделал шаг вперед и представился:
Миссис Лайонз! Я старший пилот Билл Тирни. Мы вчера разговаривали по телефону.
Да.
Разрешите мне еще раз выразить, от своего лица и от лица всех сотрудников авиакомпании, наше глубокое сожаление по поводу гибели вашего мужа. Он был прекрасным пилотом, одним из лучших.
Спасибо.
Слова «глубокое сожаление» и «разрешите мне выразить» повисли в воздухе кухни подобно облаку табачного дыма. Кэтрин раздражали эти шаблонные соболезнования, похожие друг на друга, как десятидолларовые купюры в пачке. Почему люди пользуются заученными формулировками? Разве нельзя выражать соболезнования искреннее, отойдя от шаблона? Перед ее мысленным взором предстала картина: старший пилот стоит у зеркала в туалете своего офиса и репетирует речь; он волнуется, так как это первая катастрофа такого масштаба, обрушившаяся на «Вижен».