Этим утром Кэтрин принялась убеждать Джулию отдохнуть, поспать подольше, и, к ее величайшему удивлению, ей удалось-таки настоять на своем. Мэтти также не вылезала из кровати, и Кэтрин была уверена, что дочь ее, как обычно, проспит до полудня. Будь ее воля, Мэтти проспала бы несколько месяцев кряду, а затем, излеченная временем, пробудилась, не страдая больше от истерик и черной депрессии. Да и сама Мэтти прекрасно понимала, что сон — лучшее лекарство, и старалась как можно дальше оттянуть миг болезненного пробуждения.
Кэтрин очень хотелось бы впасть на время в кому, а не дергаться, как угорь на сковородке, от каждого неприятного сюрприза, которые так и сыпались на нее, не мучиться от мыслей о том, что ждет ее семью. Доброта окружающих — Роберта, Джулии, едва знакомых ей людей — помогала на время сгладить самые острые углы, но ведь были еще и толпы назойливых репортеров, фотографов и простых зевак. Воспоминания о прошлом то и дело наваливались на Кэтрин тяжким бременем. Временами она испытывала такое нервное напряжение, что не могла ни спать, ни есть, ни даже дочитать газетную статью до конца. Ей трудно было сосредоточиться. Иногда, беседуя с Джулией или Мэтти, Кэтрин вдруг забывала, о чем говорит, и останавливалась, не закончив предложения. В другой раз она вдруг приходила в себя, стоя с телефонной трубкой в руке, слыша длинные гудки и не понимая, кому и зачем она собиралась звонить. В голове у нее была такая каша, что Кэтрин диву давалась.
Хуже, однако, были периоды относительного затишья, предшествующие беспричинным вспышкам гнева, направленным не на какого-то конкретного человека, а так, вообще… Иногда Кэтрин охватывал зуд раздражения на мертвого мужа, словно он, живой и здоровый, стоит рядом с ней. Любая мелочь, даже то, что Джек не счел нужным сообщить ей имя их страхового агента, выводило женщину из себя. И не важно, что Кэтрин легко выяснила нужную информацию, сделав один звонок в офис «Вижен». Ярость обожгла ее душу, когда Артур Калер, который много лет был партнером ее мужа по теннису, встретив ее у «Ингер-бретсона», повел себя так, словно имеет дело с душевнобольной или наркоманкой. Даже вид супружеской пары, нежно обнимающейся перед витриной антикварного магазинчика, чуть было не вызвал у Кэтрин истерику.
Она понимала, что ее поведение иррационально, но ничего не могла с собой поделать. Против нее были средства массовой информации, служащие авиакомпании «Вижен», агентства со сложными аббревиатурами названий и просто излишне социально активные граждане, донимающие Кэтрин звонками по телефону и пристающие с вопросами на улицах. Не менее болезненно было слышать комментарии случайных прохожих по телевизору. Так, например, один мужчина, глядя в камеру, обвинил ее в утаивании информации, которая могла бы пролить свет на причину взрыва авиалайнера.