Он опустился на одно колено перед Путилком – глаза того стали испуганными – и положил руку на плечо отрока.
– Я… – так же сдавленно, как только что говоривший с ним мальчишка, выговорил он. – Я не могу, Путилко. Я правда не могу. Там мои люди. Там те, кого я должен защищать. Там… там женщина, которую я люблю.
Рваный вздох раздался над его головой. Он поднял голову – и увидел, что надежда в глазах Ратки сменилась болью.
– Иди, – тихо и твёрдо сказал ему последний воин окраинного рода. – Иди, слышишь?
Замолк, глядя в сторону, но, стоило поднявшемуся на ноги Мечеславу набрать воздуха для ответа, продолжил:
– Тут жил ещё один род. Там была… я… мы хотели пожениться. Там никто не уцелел. Никто. Иди. Спасай её.
– Возвращайся к нам! – забыв на сей раз спросить дозволения, сказал Путилко. – Спасай ее, и приезжайте к нам. Вместе!
– Когда спасу – приеду, – через силу улыбнулся Мечеслав, сын вождя Ижеслава.
Если спасу. Если.
– Приезжай, – сказал и Ратка, улыбаясь одними губами, и вынул из своей поясной сумки завёрнутые в чистую тряпицу лепёшки.
– А он с дуба-то хлеб примет? – вдруг запоздало спохватился Мечеслав. – Вроде сторонятся малые Боги Громовержца и всего, что под Его рукою…
– Примет, – усмехнулся Ратка, не глядя недолгому попутчику в глаза. – Это ж не лесовик и не полевой. Омутникам в грозу разгулье, могут и человека на Перунов день утащить, и омуты себе в жильё выбирают часто под Перуновым местом. Да вон, глянь.
Ратка кивнул на высокий берег. На том и правда зеленела ещё одна дубрава. А на самом краю, над обрывом стоял дуб с мертвой, обожженной и высушенной стрелою Громовержца верхушкой.
Наверное, тут Ему и кланялись, и приносили жертвы.
Пока не пришли с полудня смерть и неволя…
Мечеслав, преклонив колено у края мелководья, зачерпнул воды и пошептал в неё, кланяясь владыке Верды-реки и прося у речного Бога позволения пересечь его владения с конём и с собакою. После позволил намоленной воде убежать обратно в реку, размахнулся и закинул лепёшку поближе к омуту.
Та вдруг закрутилась на месте, потом внезапно приподнялась, будто вставая на ребро – и рывком ушла в тёмную воду.
– Взял, – облегчённо выдохнул Ратка. – Теперь спокойно пройдёшь. Ну… пусть тебе и в остальном такая же удача будет, Мечеслав, сын вождя Ижеслава.
И он положил руку на плечо сыну вождя. И Мечеслав положил свою руку ему на плечо.
Он не знал, что сказать.
Он хотел остаться. И не мог.
Он хотел обнадёжить их, утешить, пообещать – но не мог даже этого. Ратка поймёт, что это ложь, и по праву оскорбится. Поэтому Мечеслав просто увязал одежду в узел, привязал узел к седлу и пошёл в воду, ведя под уздцы Вихря.