Мечеслав поглядел на зверя с прорезавшимся уважением. Зверь отвернулся.
Только вот чтоб такой невеличка смог загрызть оленя – это каким же он лютым должен быть! А если он ещё и так же свиреп к чужакам, как сокола или та же рысь… Мечеслав, словно по незнакомой тропе на болоте, сделал шаг к крыльцу. Не кинулся бы охотничий зверь. Осторожно, ступая кончиками пальцев, Мечеслав прошёл вдоль стенки, не поворачиваясь к пушистому ловчему спиною, и проскользнул в гридню. Там уже вовсю шёл пир, и навстречу девушка тащила пустой деревянный поднос. От подноса пахло жареным мясом.
В Новгороде-Северском за дружинным столом, на дворе и в конюшнях кроме отроков прислуживали и люди вовсе не воинского рода. Это Мечеславу казалось диковатым – до сих пор он видел слуг только у купцов, у того же кривича Радосвета была обозная челядь (Мечеслав, точнее, ещё отрок Мечша, и её-то сперва принял за младших родичей кривича).
– Там на крыльце пардус сидит, – предупредил хмуровато Мечеслав. – Не боишься?
– Ой… – Глаза девчонки широко распахнулись. – Откуда? Неужто князь из Чернигова привёз?!
– Я уж не знаю, откуда привёз, – вздохнул Мечеслав Дружина, – а сидит он на крыльце.
Он повернулся, пошёл впереди испуганной девчонки. Придётся уж приглядеть, чтоб охотничий зверь, привлечённый мясным духом, не обидел служанки. На ходу наматывая на левую руку полу плаща – подставить, если что, под когти и клыки хищника, – подошёл к дверям, приоткрыл их. Пардус восседал на прежнем месте. На вятича он поглядел с откровенным презрением.
– Давай по-быстрому, что ли… – сказал Мечеслав через плечо, не теряя рыжего зверя из виду.
Девчонка пристроилась у вятича за спиной, оглядывая крыльцо и двор.
– А где? – тихо пискнула она.
– Чего «где»?
– Пардус где?
– Как где… – уже чуя неладное, начал Мечеслав. – А на крыльце вот?
Глаза девчонки сделались сперва вполлица, потом вспыхнули смешливыми искрами.
– Ой, господин пошутил! – прыснула она в пригоршню. – А я поверила! Пардус, хихихи! Рыжко, ты пардус!
Девчонка безбоязненно выскользнула на крыльцо и протянула руку к рыжему зверю. Мечеслав напрягся – но зверюга, приподнявшись на толстых лапах, вдруг странно заурчал и, наклонив голову, боднул протянутую ладошку, прижмурив янтарные глазищи. Потом соскочил на крыльцо и принялся точно так же бодать сквозь поневу и подол рубахи голени девушки и тереться о них шеей. Урчал он и булькал, словно закипающий на костре небольшой котелок.
– Ну-ну, не подлизывайся, – строго сказала девушка. – Мышей иди дави.
– Мрррня… – отозвался рыжий зверь и снова принялся бодаться и мурчать. Длинный хвост при этом он задрал прямо вверх. Девушка нагнулась и почесала его за ухом. Потом оглянулась на Мечеслава, которому сейчас очень хотелось натянуть волчий колпак по самые плечи.