Плюс на минус (Громыко, Уланов) - страница 247
К сожалению, первоначального варианта пожара у меня не сохранилось, пришлось писать сцену практически с нуля.
Финал — он всегда штука ответственная, а уж в книге — вдвойне. Ногти я себе в процессе убиения главгада не сгрыз, но пообкусывал изрядно. Ведь, с одной стороны, хотелось обойтись без пошлой голливудщины в стиле: три часа избиваемый главный герой бодро вскакивает и навешивает злодею… по шапке, а с другой — как же без спецэффектов?
Одним из таких спецэффектов и должен был стать рушащийся на головы Сани с Леночкой дом. Увы, взрывом одной-единственной ручной гранаты даже ветхую хрущобу обрушить весьма затруднительно, а по-другому…
Тут-то я в порыве творческой безысходности и выдал фразу про пожар, за которую был виртуально незамедлительно прибит соавтором. Ведь и в самом деле подобный вариант прокручивался вначале, и мы сошлись на том, что в нужный нам промежуток времени дом успеет максимум хорошо загореться, но не начать рушиться (бетон как-никак), а мне, то есть Сане, гореть синим пламенем действительно не хотелось. Как, впрочем, и Лене.
В итоге мы решили, что во всем будут виноваты привидения.
Последняя фраза. Андреева, в середине куска от лица Сани. То бишь я еще вчера дописала концовку, и мое соавторство заключается исключительно в том, чтобы злорадно пинать ногами полутруп Уланова, который не спал уже больше суток и всю ночь работал над текстом.
ОДНА ФРАЗА — и ВСЕ!! Подробно обсуждаем, что в ней должно быть. Андрей соглашается, пишет — не то! Объясняю еще — понял? Да! Пишет. Не то! Ну почему не то? Да потому что надо так, так и так! Ладно, на! НЕ ТО!!!
Час пишем. Два. На третий пошло. Я понимаю, что соавтор там совсем никакой и, кажется, вообще уже не соображает, в Риге он или в Минске и как его зовут. При этом перенести окончание книги на вечер отказывается наотрез (хоть я из фальшивого гуманизма и предлагала — будучи уверена, что он откажется). Ну казалось бы, чего проще — если ты такая умная, возьми да и напиши как надо! Ага, сейчас… Критиковать все умеют, но если режиссер на съемочной площадке сам полезет в кадр вместо главгероя, один смех выйдет!
И тут наконец — не знаю уж, какое там дыхание у Андрея открылось, издыхание, скорее всего, предсмертный всплеск, — но он выдает мне эту чертову фразу, аккурат как надо.
— Ладно, — пишу, — принято!
Сильно подозреваю, что по ту сторону МRА соавтор без чувств сполз под стол. А потом высунул из-под него кулак и последним судорожным усилием показал монитору средний палец.
P.S. Разумеется, я твердо уверена, что большая (причем лучшая!) часть работы проделана мной.