Я знаю, что он сделал несколько фотографий «Поляроидом» — до или после, трудно сказать, но я отчетливо помню о втором или третьем снимке. Мне было странно, я не понимала, зачем ему надо фотографировать меня голой в своей комнате. Я помню о своей реакции: «Вы что?!»
Я плакала без конца, и его это очень нервировало. Он считал, что мне должно было это нравиться…
После чего он опять отвел меня в другую комнату, где я была раньше, пристегнул меня к цепи и велел спать. Мне было трудно понять, что я выносила от этого человека, вонючего и уродливого, и старого, по моим детским меркам. Меня заточили сюда, чтобы потребовать выкуп, но… ведь он утверждал, что спас мне жизнь, но… в то же время он грубо со мной обращался! До сих пор он не бил меня и не совершал насилия, но его поведение было настолько отвратительным, что я всеми силами старалась не думать об этом. Не думать о самом гнусном. Я лежала, пристегнутая к цепи, глядя на верхнюю постель у себя над головой, полумертвая от страха и с одной мыслью в голове: что дальше? Что он сделает со мной дальше? От этого «дальше» мне уже заранее было так страшно. Я плакала, иногда я засыпала, у меня болела голова, я была в состоянии шока, отчаяния, одиночества, ужаса.
Ловушка захлопнулась за мной, воздействие на меня продолжалось, а я об этом даже не подозревала. Мужчина говорил, что мои родители отказались платить выкуп, даже жандармерия отказалась — из-за того что отец больше не работает в жандармерии? Стало быть, я находилась в смертельной опасности, потому что «шеф» решил от меня избавиться.
Таким образом, чудовище с напомаженными волосами примерило одежды спасителя.
«Я взял тебя по приказу шефа, но, поскольку твои родители не хотят платить, ты не можешь здесь оставаться. Ты хочешь жить или умереть?»
Не гарантирую, что фраза была именно такой, но, во всяком случае, она была построена так, что мне давался выбор: жизнь или смерть. Разумеется, я выбрала жизнь.
«Ну тогда я тебя спрячу. Я скажу, что ты умерла, но ты останешься в живых, и я о тебе позабочусь. Только я не могу оставить тебя в этой комнате, шеф не должен тебя увидеть. Здесь его штаб-квартира, он может прийти в любой момент. Даже если ты захочешь убежать отсюда, тебя очень быстро поймают и убьют. Все дома в округе — это его штаб-квартира. Я покажу тебе, где я тебя спрячу!»
В моем двенадцатилетнем мозгу штаб-квартира — это было что-то очень особенное. Кто были эти люди? Гангстеры? Полицейские? Военные? Пришельцы? Я думала обо всем и о чем угодно в одно и то же время. Но еще один главный вопрос мучил меня все это время: «Кто этот тип?» Этот косоглазый мерзавец, сорвавший меня с велосипеда, который делает со мной, двенадцатилетней девчонкой, гнусные вещи, которые мне совершенно не нравятся. Я его оттолкнула, а он продолжает… Сначала он требовал денег, на следующий день фотографирует меня голую. То он меня сажает на цепь, то отстегивает.