Среди этих принцесс три дочери эрцгерцога Фридриха, воспитанницы Софии Хотковой, были, пожалуй, самыми упорными. Они основывали свои чаяния на том, что дом их родителей был единственным в Вене, который молчаливый эрцгерцог посещал довольно охотно. Они старались не замечать того, что Франц-Фердинанд приходил в этот дом исключительно ради общения с их отцом. Пылкие чувства трех принцесс вскоре сменились глухим озлоблением. Им порой хотелось, чтобы этот тупой грубиян умер, если он не решится наконец выбрать кого-нибудь из них себе в жены. И в тот новогодний вечер, когда с вставшим из-за стола Францем-Фердинандом случился чудовищный приступ раздирающего грудь кашля, барышни обменялись понимающими взглядами.
Чуть позже, когда сотрапезники императора смешались с толпой гостей, приглашенных только на новогодний прием, одна из принцесс, Мария, подошла к эрцгерцогу и взяла его под руку.
– Ты не находишь, кузен, что здесь ужасно душно? Воздух такой спертый, совсем дышать нечем!.. А что, если нам выйти в сад?
– В сад? Но ведь снег идет, Мария!
– Неужели ты, такой заядлый охотник, боишься легкого снегопада? В саду так красиво, а здесь невозможная тоска! Там мы услышим отзвуки всех венских оркестров… Подумай только, какая прелесть! Пойдем! Мне и моим сестрам так хочется хоть немножко размять ноги – они совсем онемели…
Франц-Фердинанд почувствовал жгучее желание послать куда-нибудь подальше Марию вместе с ее поэтическими прихотями. Мысль о том, чтобы выйти на прогулку, вовсе не привлекала его. Он боялся снова раскашляться. Да ему и вообще нездоровилось. Куда больше, чем прогуливаться по заснеженным садам императорского дворца, хотелось ему отправиться домой, в Бельведер, и залечь в постель. Но когда ему приходилось иметь дело с женщинами, пусть даже и с совсем молоденькими, он всегда терялся, испытывая страшное смущение. Вот и теперь он не осмелился сопротивляться девчонкам и позволил им вытащить себя на улицу. Они настолько торопились, что и сами оделись как попало, и Францу-Фердинанду накинули на плечи первую же подвернувшуюся им под руку меховую шубу, которая, правда, оказалась ему чересчур коротка и узка…
Несколько минут спустя все четверо уже были в саду, окружавшем дворец. Франц-Фердинанд не ощущал ни малейшей радости по этому поводу. Три его кузины, напротив, были в восторге от того, что проделка им удалась. Пыл упрямых девчонок возрастал по мере того, как им приходили в голову все новые проказы. Так, по общему согласию, они решили забросать неуклюжего кузена снежками. Несчастному приходилось то увертываться, то попросту сбегать из-под обстрела. Девушки неизменно догоняли его, кидались снежками уже почти с остервенением. Игра постепенно становилась жестокой. В конце концов Франц-Фердинанд, как он и опасался, на самом деле страшно раскашлялся, но его мучительницам, казалось, только этого и нужно было. Безумная стрельба продолжалась. Ослепленный, задыхающийся, он тщетно пытался защититься от нападения, перевести дыхание, но принцессы, видя, как страдает их беспомощная мишень, забавлялись еще больше. Этим глупышкам виделась в их жестоком развлечении справедливая месть за безразличие эрцгерцога к ним.