Для соблюдения раз и навсегда установленного порядка нужно, чтобы старший из сыновей после смерти отца продолжал править в городе.
К несчастью, этот старший, Джованни, умный, доблестный воин, отличавшийся редкостными проворством и ловкостью, был горбатым карликом, страшным как смертный грех. Страх за судьбу династии побеждал в старике Малатеста родительскую любовь. Ну почему, почему первым родился именно Джованни? Был бы он младшим, ушел бы в хороший монастырь. При его талантах смог бы при ревностном служении Церкви стать одним из ее князей. А теперь?! Именно ему, следуя династической логике, должно было стать синьором Римини! Разумеется, Джованни в состоянии защитить свой город, но какая женщина согласится отдать ему свою руку и сердце? Разве что девица из низкого сословия в погоне за богатством. А чтобы удостоиться чести стать женой наследника Римини, надо быть едва ли не принцессой…
Впрочем, – старик досадливо поморщился, – и характер Джованни вполне отвечал его ужасающей внешности. Желчный, ревнивый, завистливый, вспыльчивый грубиян, подверженный приступам страшного гнева, делающим его опасным для окружающих. Как он ненавидел своего брата Паоло! И не мудрено, юноша был настолько же прекрасен, насколько сам Джованни – уродлив. Впрочем, не лучше он относился и к двум младшим – Малатестино и Пандольфо. Жил один – только с лакеями, собаками и лошадьми, изредка отправляясь в горы, возвышающиеся над приморской равниной, к диким скалам Сан Марино, где сеял ужас…
Именно в этот летний день 1281 года Джованни, которому окрестное население дало прозвище Джанчотто (Джованни Злой), должен был вернуться из одного из таких походов за пределы владений отца. Малатеста боялся его возвращения. Всякий раз Джанчотто рассчитывал найти себе супругу в семье одного из соседних князей и всякий раз возвращался разочарованным. И разочарование это он с охотой вымещал на окружающих. Не вышло бы какой беды.
Однако когда наследник переступил порог родительского дома, то показался старику куда спокойнее, чем обычно. Никакого буйства, никаких угроз, никаких приступов гнева или издевательств над слугами. Джованни буркнул:
– Надо поговорить. Я был в Равенне, – продолжал он без всяких предисловий. – У властителя этого города Гвидо да Полента есть дочь шестнадцати лет, такая красавица, что при взгляде на нее перехватывает дыхание. Ее зовут Франческой, и я хочу на ней жениться.
– Ты уже просил ее руки? – спросил старый Малатеста с тревогой, которую тщетно пытался скрыть. Но Джанчотто в ответ только презрительно усмехнулся и передернул плечами.