— Кто эта красивая брюнетка? — воскликнул он, взволнованным голосом.
— Это мисс Вобер, — спокойно ответил Семпрониус Сикемор, — известная своей красотой и чертовским характером. Говорят, что в ней течет кровь испанских евреев. Она горда, как Люцифер, и переменчива, как ветер. Ходят слухи, что герцог Гарлингфорд ухаживает за ней и давно бы сделал ее герцогиней, если бы союзу этому не мешали ее вспыльчивость и страсть ссориться. Иная женщина была бы умнее и избегала бы ссоры с герцогом и миллионером, но гордость мисс Вобер необузданна. Впрочем, она обитает в великолепном доме в Май Фер, ездит на паре отличных рысаков, стоящих по крайней мере 50 гиней, одевается, как королева, и воображает себя царицей всего мира.
«Странно, — пробормотал банкир. — В ее жилах течет кровь испанских евреев, и это сходство с…» Слова эти были произнесены так тихо, что не достигли слуха маркиза и его спутника, к тому же первый был совершенно погружен в созерцание Виолетты, пока не опустился занавес. Тогда он прислонился к спинке кресла и глубоко вздохнул.
— Я пропал, Семпер, — сказал он (он называл так Семпрониуса Сикемора), — это прекрасное существо совершенно очаровало меня. Я сегодня же хочу говорить с ней. Мистер Мальтраверс представит меня ей и…
— Стойте, Рокслейдаль! — воскликнул банкир, схватив молодого человека за руку, когда тот хотел встать. — Не сейчас! Я знаю молодую девушку и ее обстоятельства; завтра вечером я сам представлю вас ей.
— Вы, Гудвин?
— Да, я. Если вас представит мистер Мальтраверс, она прикинется застенчивой и откажет вам. Но я имею таинственную власть, которую вы никогда не угадаете, и потому вверьтесь мне — обождите до завтра, это недолго.
Маркиз вздохнул.
— Для вас это недолго, — возразил он, — но мне это покажется целым веком. Я готов положить к ногам ее мою корону и сделать маркизой Рокслейдаль.
— Ба! — с пренебрежением сказал банкир. — Такую корону только безумец повергает к стопам девушки, принадлежащей к кордебалету. Я считал вас светским человеком, любезный Рокслейдаль.
Да, он был таким с детства. Его окружали льстецы, которые воображали себя светскими людьми и подавляли каждое благородное чувство в сердце молодого человека, развивая в нем все дурные наклонности, так как только из они них могли извлекать пользу.
У маркиза была мать, которая его нежно любила и которую он любил, но его друзья успели ограничить ее влияние на него. С тех пор вдова жила в одном из их замков в Йоркшире, и хотя часто писала сыну, но письма ее всегда казались ему исполненными упреков, и друзья старались подтверждать это мнение.