— Папа,— раздался заискивающий голос Николая.— А может поучить Фомича, как себя вести надо? Чтобы не наглел?
— Оставь его в покое! — рявкнул директор.— Слава богу, хоть один нормальный мужик смог мне в глаза правду сказать. Не чета вам, подхалимам и лизоблюдам! Вон отсюда!
Щёлкнул замок внутренней двери, потом наружной — это Николай, Михаил и Федор тихонько вышли в приемную иг закрыли за собой двери.
Лежа на шифоньере, Иван, услышав шаркающие, старческие шаги, подобрался к краю шкафа и посмотрел вниз — в комнату отдыха вошел директор. Иван видел его только на фотографиях и знал, что ему пятьдесят пять лет, но сейчас перед ним был старик с мокрыми от пота, поредевшими седыми волосами, черными кругами под глазами, ввалившимися висками и желтым, изможденным лицом. Его лоб был обильно усеян мелкими капельками испарины, а в глазах застыло выражение смертельной тоски и безнадежности. Он подошел к бару, открыл, подумал немного и налил себе полный стакан водки, который выпил в один прием, а потом рухнул в кресло, согнулся, обхватив голову руками, и сквозь зубы застонал:
— Господи-и-и! Зачем жил?! Зачем?!
Но Иван не собирался выслушивать его причитания — с легкостью и изяществом кошки он спрыгнул на пол. Услышав шум, директор поднял голову, и на секунду их глаза встретились.
— Господи, прости мою душу грешную! — было последнее, что успел прошептать в своей жизни директор, прежде чем потерял сознание от резкого удара ребром ладони по основанию шеи.
Иван легко подхватил его, перенес обратно в кабинет и усадил в кресло за рабочим столом. Достав все из того же мешка ножны, он вынул из них короткий, заточенный до бритвенной остроты старинный меч и, придерживая голову директора левой рукой, чтобы не упала, правой, даже без особого замаха, ударил по его шее, и меч рассек ее, как горячий нож масло. Аккуратно и бережно вытерев меч полотенцем, Иван снова убрал его в ножны, а потом обошел кресло, из-за его спинки, чтобы не испачкаться кровью, взял голову директора за волосы и перенес на стол для заседаний, где установил точно в центре, лицом к двери.
В комнате для отдыха он отлепил скотч, снял вырезанные куски стекла и осторожно выглянул — вокруг никого не было. Он вылез на подоконник, снова закрепил скотчем стёкла и тенью соскользнул по стене вниз. Перебегая пригнувшись, от одной кучи хлама к другой, он мгновенно добрался до причальной стенки, где по цепи быстро и бесшумно спустился в воду, нашел акваланг, надел, нырнул и исчез.
Вынырнул он около самого маленького из островков, тянущихся цепочкой почти посередине Волги, где в ожидании его сидел с удочкой Лешка. Иван снял акваланг и распорядился: