— Можно, конечно. Жду,— я положила трубку и, доставая из шкафа найденную мной на полочке в ванной простенькую пластмассовую заколку, объяснила вопросительно глядевшей на меня Юлии.— Это Ирочка,— и кивнула на фотографии.
— А я не помешаю? Может, мне лучше уйти? — она стала подниматься.
— Да брось ты, Юля. Все нормально.
Открывая дверь появившейся на удивление быстро Ирочке, я увидела на площадке какого-то незнакомого парня, который на меня глянул вроде бы мельком, но словно сфотографировал. Это еще что за новости?
— Ну, устраивайся, манявка,— сказала я ей, протягивая заколку и кивая на кресло.— Да, познакомься, Ирочка, это писательница Зульфия Касымовна Уразбаева, иначе говоря, Юлия Волжская.
— Ой! — Ирочкины глазищи, и так-то немаленькие, раскрылись еще больше, хотя, казалось бы, больше и некуда.— Это вы написали «Меч Ланг-Темира» и «Одинокий воин пустыни»?
— Она-она! И еще очень много чего. Ты кофе будешь? — я безуспешно пыталась привлечь к себе внимание, но Ирочка продолжала восторженно смотреть на Юлию.
— А я только эти две вещи читала, потому что в библиотеке больше нет. Скажите, а как это у вас получается? Вот так писать?
— Ирочка,—не выдержала я.—Зульфия Касымовна живет с тобой в соседнем доме и, если захочет и у нее будет время, то расскажет тебе, как она пишет книги. А, может быть, и почитать что-нибудь даст. А сейчас скажи, как у тебя дела? Ты из архива ушла?
— Нет, теперь ведь уже не надо. Говорят, к нам старый директор вернется.
— Вот и хорошо — тебе же эта работа гораздо больше нравится. А с Павлом у тебя как?
— Мы в тот день приехали,— обстоятельно докладывала Ирочка.— И Павел так хорошо с мамой поговорил, все-все ей объяснил: и что любит меня, и что хочет на мне жениться, когда мне восемнадцать исполнится.
— Ну и на какое число помолвку назначили?
— А пока ни на какое. Сначала Лидия Сергеевна с Павлом к нам приедут,— она, ужасно покраснев, смущенно выговорила,— моей руки просить. А уже потом мы с мамой в «Сосенки» поедем со всеми остальными знакомиться.
— Я рада, манявка, что у вас с ним все так хорошо складывается! — улыбнулась я.
— А Павел меня теперь тоже манявкой и топотухой зовет. У него это так смешно получается! — и она тихонько засмеялась.
— Ты счастлива, Ирочка? — неожиданно спросила Юлия.— Ты любишь его?
Ирочка улыбнулась, ее глаза вспыхнули таким радостным светом, что никакого другого ответа уже не потребовалось.
— Ну я пойду, а то я вам помешала,— сказала она и поднялась из кресла.
— Подожди, Ирочка, я с тобой,— и Юлия тоже встала.— Время уже позднее, не следует девочке одной разгуливать. Защитница из меня никакая, но двое — все же не одна.